В детстве Диана любила слушать историю о Нессе, ворочаясь в постели, предвкушая страшный финал и представляя, как Несса стоит на берегу без доспехов, а вокруг нее дрожит земля и завывает ветер – так страшен был гнев острова, так страшен был гнев богов. Диана навсегда запомнила последние слова истории в пересказе поэта Эвандра:

«Одна за другой сестры отворачивались от нее, повинуясь своему долгу, и хотя они плакали, их соленые слезы ничего не значили для моря. И так Несса оставила благодать и отправилась через туманные воды туда, где люди дышат не воздухом, но войной, а жизнь подобна едва заметному трепету крыльев мотылька. Что остается сказать о ее муках? Лишь то, что они длились недолго».

Диана вздрагивала от равнодушия этих слов. Она наблюдала за мотыльками, которые слетались к фонарям на дворцовой террасе, и пыталась уловить размытое движение их крыльев. Вот они есть – и вот их уже нет. Всего мгновение. Но теперь она с чувством жутковатого узнавания вспомнила другие слова Эвандра: «И дрожала земля, и завывал ветер – так страшен был гнев острова, так страшен был гнев богов». Когда Диана спасла Алию, она была уверена, что берет риск на себя; она и подумать не могла, что кара затронет ее сестер, затронет Мейв.

Диана крепко сжала руку Мейв.

– Я вернусь, – прошептала она.

Она поспешно вышла наружу и побежала вдоль колонн двора, соединявшего общую комнату с дворцом.

– Тек! – позвала она, пытаясь поспеть за амазонкой.

Тек повернулась, и в этот момент земля вздрогнула снова. Диана отлетела к колонне, плечи больно ударились о камень. Тек едва ли замедлила шаг.

– Возвращайся к своей подруге, – сказала она, когда Диана засеменила за ней по лестнице в сторону покоев королевы.

– Тек, из-за чего это происходит?

– Я не знаю. Что-то нарушило равновесие.

Тек, не медля ни секунды, размашистым шагом вошла в верхние комнаты королевских покоев. Ипполита сидела за длинным столом и обсуждала что-то с одной из участниц забега, быстроногой Саабой.

Когда они вошли, Ипполита подняла голову.

– Я уже знаю, Тек, – сказала она. – После первого толчка я сразу же послала за бегуньей. – Она дописала сообщение, сложила бумагу и, приложив перстень, запечатала ее красным воском. – Скорее отправляйся в Бана-Мигдалл, только будь осторожна. На острове что-то неладно.

Бегунья исчезла на лестнице.

– У нас по меньшей мере три случая болезни, – сообщила Тек.

– Ты уверена, что это болезнь?

– Я видела одну из больных собственными глазами.

– Это Мейв, – вставила Диана.

– Возможно, она в первую очередь поражает юных амазонок, – предположила Ипполита.

– Не всех, – пробормотала Тек и покосилась на Диану.

Но взгляд Ипполиты был прикован к морю на западе. Она вздохнула и сказала:

– Нужно спросить совета у Оракула.

У Дианы засосало под ложечкой. Оракул. Ей конец.

Тек обреченно кивнула. Визит к Оракулу был серьезным решением. Для него требовалась жертва, а если Оракула не устроит подношение амазонок, гнев ее будет страшен.

– Я зажгу сигнальные огни и соберу Совет, – сказала Тек и, не проронив больше ни слова, вышла.

Все происходило слишком быстро. Ипполита направилась в личные покои, Диана последовала за ней.

– Мама…

– Если они поспешат, мы сможем собрать Совет через час, – сказала Ипполита.

Некоторые члены Совета жили в Эфезеуме или Бана-Мигдалл, но другие предпочитали более уединенные уголки острова, поэтому призывать их приходилось с помощью сигнальных огней.