– Мы не могли бы побеседовать потом, Блейд? Ты ведь понимаешь… я хочу ребенка… От тебя!

К этому моменту странник был полностью готов, и полотенце, прикрывающее его бедра, вздулось бугром. Вэлли бросила взгляд вниз и улыбнулась, нежно коснувшись выпуклости рукой,

– Вот видишь, Блейд… Ты желаешь меня – так же, как и я тебя. Нужно ли мне просить? Ты ведь обещал… хотя я сомневалась тогда, но теперь‑то все ясно! Ты – бог, не отрицай этого, и мое дитя будет ребенком бога… Пожалуйста, мой повелитель… Умоляю тебя… Сдержи свое обещание!

Блейд почувствовал растерянность. Впрочем, подумал он, прижимая Вэлли к себе и целуя ее пухлые губы, не к этому ли шло дело? Он хотел, чтобы Вэлли помогла ему кое в чем… но являлась ли эта причина главной? Не желал ли он эту девушку с самого начала, с тех дней, когда младенцем покоился на ее руках? Уже тогда он чувствовал, знал, что Вэлли станет для него девушкой, женщиной, возлюбленной – но не матерью… Тем более – сейчас! В его желании нет ничего предосудительного…

Однако, уже откинувшись вместе с ней на постель, он понял, что еще не до конца освободился от привычных моральных ограничений. Что‑то сдерживало его, словно кандалы, – то ли земные понятия о нравственности, то ли воспринятые с детства стереотипы мышления… Ему нужно забыть обо всем этом, если он рассчитывает выжить в Зире!

Вэлли, женщина из гарема, была хорошо обучена искусству любви. Даже не зная об этом, Блейд быстро бы догадался о ее высоком профессионализме; вероятно, с самого детства ее учили, как доставить удовольствие мужчине. Поцелуи ее казались огненными, язык был сладок, как мед, кожа пахла нежно и возбуждающе. Вскоре она взяла инициативу в свои руки и тихим голосом велела Блейду расслабиться. Она ласкала его, пока сомнения не покинули душу странника; теперь он ощущал лишь одно – всепоглощающее желание.

Ее язык и пальцы – проворные, умелые – блуждали по телу Блейда. Жестом, мягким движением, чуть слышным ласковым шепотом она подсказывала, где должны находиться его руки и что им надлежит делать. Она растягивала и растягивала ласки в такой томительно‑сладкой агонии, что Блейд, задыхаясь от страсти, подумал, что сейчас сойдет с ума. Занимаясь любовью, он всегда старался держать какую‑то часть разума холодной, отстраненной, но с Вэлли это не удавалось. Она захватила его полностью, подчинила себе, поглотила, опрокинула на спину… И когда она, задыхаясь и всхлипывая, вся покрытая сладким потом любви, начала приближаться к оргазму, Блейду понадобилось немалое усилие, чтобы завладеть инициативой – так, как нравилось ему. Он сделал это. В экстазе последних усилий он с яростной силой вонзался в ее лоно; затем застонал, уловив вскрик девушки, и они замерли в изнеможении.

Вэлли первая нарушила тишину. Она коснулась пальцами лица Блейда и прошептала:

– О Блейд, Блейд, мой повелитель! Будет ребенок, я знаю… Я чувствую это! Ты излил в меня поток жизни, и из него появится дитя. Благодарю тебя! У меня будет ребенок… твой ребенок… и кто знает, может быть, он тоже станет богом.

Прошло несколько минут, прежде чем странник сумел восстановить дыхание. Затем он сказал:

– Надеюсь, что так, милая. Если ты этого хочешь.

Женщина прижалась к нему.

– Да, Блейд, хочу… очень хочу. А ты останешься здесь? Не уйдешь из Зира? У тебя есть теперь власть… Ты не позволишь им убить этого ребенка, как они убили моего первенца?

Блейд не мог дать такого обещания и знал это… и все же ему не хотелось причинять Вэлли страдания или встревожить ее. Поэтому он солгал.

– Я останусь тут, и наше дитя вырастет под моей защитой. – Он засмеялся и нежно поцеловал женщину. – Но ты забегаешь вперед, детка.