А уже в следующую секунду случилось то, чего местный фотограф Витторио Джанини совершенно не ожидал увидеть в этот предрассветный час.

Глава 3

Салон двухмоторного «Дугласа» наполнял гул двигателей. Самолет на высоте шести километров плыл над Тирренским морем. Рука великого мастера расцветила эту дивную картину изумрудными и синими красками с вкраплениями белопенных облаков.

Сквозь шум двигателей были слышны обрывки разговоров. Местные жители общались на певучем родном языке, туристы — на собственных наречиях, стюардессы — на английском и итальянском.

Хотя перелет был короткий, кому-то все равно понадобилось срочно воспользоваться туалетом, расспросить стюардессу об удаленном поселке, о специфике заказа такси, о погоде на севере Сардинии или о том, ходит ли автобус от аэропорта до нужного ему места. На вопросы, задаваемые стюардессе, тут же пытались ответить соседи или пассажиры с другого ряда. Все это сопровождалось жестикуляцией. Любое слово надо подчеркнуть взмахами рук и кивками. Иначе информация, конечно же, будет неполной.

У Алисы сложилось впечатление, что она попала в цыганский табор, который на двух двигателях поднимался в лазурное небо. Сам лайнер, кстати, как-то подозрительно вибрировал и потрескивал. Такие звуки издает цыганская кибитка на пыльной проселочной дороге или переспелый арбуз, когда его крепко сжимают ладонями, проверяя на спелость.

Алиса сидела у иллюминатора ближе к хвостовой части салона. Ее сосед, седовласый мужчина лет шестидесяти, оказался приятным компанейским человеком. Он сказал, что счастлив лететь вместе с такой очаровательной синьорой, и попросил называть его запросто, по имени — Леонардо.

Молодая женщина вежливо улыбнулась и сказала соседу на английском, что, к своему огромному сожалению, совсем не понимает прекрасного итальянского языка. Но синьора Леонардо, совершенно незнакомого ей мужчину, это нисколько не смутило. Он, как и большинство итальянцев, похоже, был убежден в том, что для того чтобы иностранец его понял, нужно просто говорить чуть медленней и громче обычного.

— Изумрудный берег Сардинии когда-то был лучшим местом на всем свете, — сказал сосед. — Старик Леонардо — это я о себе — еще застал те времена, когда красотами Коста-Смеральдо могли наслаждаться простые смертные. Горы, бухты, каштановые и оливковые рощи, виноградники, великолепные природные пляжи! Все это было доступно простым людям. А теперь!.. — Леонардо энергично махнул рукой, чуть не перевернув стаканчик с водой, который ему протянула стюардесса, остановившаяся возле них с передвижной тележкой. — И что? — Мужчина жестом отказался от напитка, предложенного ему. — Теперь-то там шагу нельзя сделать. Кругом собственность каких-нибудь мультимиллионеров — арабов, американцев или русских. Разве это хорошо, разве это правильно?

Алиса чуть повернула голову и вновь улыбнулась соседу. Да, здесь все крайне доброжелательны, вежливы и улыбчивы.

— Вы только поймите меня правильно. — Мужчина прижал руку к сердцу. — Итальянцы рады гостям. Но те очень большие деньги, которые пришли в Сардинию, нарушают гармонию как в людях, так и в самой природе. Разве я не прав, моя очаровательная соседка?

— Извините, — пробормотала Алиса на английском. — Но, боюсь, я ничего не поняла из сказанного вами. — Выдав эту реплику, она вставила в ушные раковины микронаушники и включила плейер на воспроизведение.

Алиса, надо сказать, все еще находилась под впечатлением от почти трехсуточного пребывания в Вечном городе. Сам Рим, естественно, она почти не видела. Так, что-то мелькало за окном авто, взятого напрокат, либо служебного джипа Паоло, если они ездили куда-то по его наводке. Ей не удалось побывать в некоторых заведениях, знакомых по прежним приездам.