— В чем дело? — спросил Мок очень медленно, даже не глядя на тминный хлеб, переложенный бледно-розовыми ломтиками лосося. — Почему на меня надели наручники? В чем меня обвиняют?

— Я ожидал другой вашей реакции, Мок. — Мюльхауз зажег спичку и сунул ее в головку трубки. — Ярости, крика или, по крайней мере, раздражения… А вы очень спокойны… Я не знаю, что и думать… У меня есть два выхода. Могу я спросить, почему ты убил их, Мок? Почему ты убил Клару Мензель и Эмму Хадер? Зачем ты открыл им рот и вырвал зубы? Так я мог бы начать этот допрос. Я мог бы начать иначе и рассказать вам все с самого начала… О том, что сегодня рано утром в моем бюро появился полицейский с XII участка и объявил дежурному Кляйнфельду, что у них в арестантской сидят двое неопознанных, израненные и пьяные в стельку люди, которые, скорее всего, принимали участие в какой-то серьезной ночной драке. Начальник участка, надкомиссар (старший инспектор) Шульц, который является большим службистом, прислал нам отпечатки пальцев обоих с просьбой о возможной идентификации. Сегодня утром Кляйнфельду нечего было делать, и он занялся отпечатками. Согласно инструкции, он сначала сравнил их с картотекой нераскрытых дел. И знаешь, что оказалось? Что у одного из этих пьяниц есть отпечатки пальцев, идентичные тем, что были найдены на ремне, которым задушили Клару Мензель и Эмму Хадер. И я принял решение. Я приказал немедленно арестовать этого пьяницу с отпечатками пальцев, как убийцу обеих шлюх, и доставить его ко мне в кабинет. И это произошло. И знаешь, кого я увидел, Мок? Знаешь, кого мне привели? Тебя.

Мюльхауз смотрел на Мока и теперь уже видел, что происходит в его мыслях. Надвахмистр вдруг стал мокрым. Его гладко причесанные волосы начали скручиваться от влаги, из-за повязки вытекла струйка пота, а лоб покрылся густыми каплями. Он снял пиджак и жилет и бросил их на спинку кресла. Он закатал рукава, лишенные запонок, и резко расстегнул жесткий воротник. Его уголки взлетели вверх и доходили до подбородка. Мюльхауз уже знал, что слова были похожи на меткие пули.

— Скажи что — нибудь, Мок, — попросил Мюльхауз, — дай мне убедительную причину, чтобы мне не пришлось отправлять тебя в наручниках в следственную тюрьму. Скажи что-нибудь, что позволит мне считать сегодняшний день кошмарным сном! Ну, я слушаю, Мок.

— Летом… — Мок все еще не контролировал свой пот. — Я не помню точно, когда это было… Да, да, я уже знаю… Это было в тот день, когда были найдены эти две девушки… Клара Мензель и Эмма Хадер. За день до этого я слишком много выпил… Напился до потери сознания. Очнулся я за Дойч Лисса, на лесной поляне. Кто-то раздел меня догола и оставил мне только старый балахон. Мои пальцы были вымазаны розовой краской. Как будто кто-то пытался меня подставить…

— Когда ты пришел ко мне на место преступления, как эксперт по идентификации проституток, — Мюльхауз выпустил длинную полосу дыма из своей спутанной бороды, — у тебя не было розовых пальцев…

— Я вымыл их растворителем.

— Когда?

— За несколько часов до этого.

— Когда ты был в борделе, да? — Мюльхауз постучал длинными ногтями по зеленой крышке стола. — У мадам Зимпель. Там тебя нашел мой человек, когда ты трахался как бык… Этот адрес дал ему Ильсхаймер. Любишь трахать шлюх, да, Мок? Если у них не было денег для тебя, ты брал натурой, да?

— Я люблю женщин. — Мок уже не потел, но весь запыхался. — Я люблю женщин, независимо от их профессии…

— И тебе нравится получать прибыль от блуда. — Мюльхауз отложил в сторону потухшую трубку. — Недавно ты запер всех сутенеров у нас внизу.