«Нет, так быть не может, — подумала Людмила Сергеевна. — В такой стадии все, кто заразился одновременно, будут пребывать в одинаково тяжелом состоянии. То есть в коме».

Это означало, что либо заболевший один, либо где-то лежат в коме еще несколько человек. Необходимо было дать распоряжения полиции, «Скорой», чтобы чутко реагировали на любой подобный сигнал, но Людмила Сергеевна не успела это сделать. Зазвонил телефон прямой связи с Москвой.

— Да! — ответила он, подняв трубку. — Остап Тарасович? Слушаю.

— Очевидно, у нас с вами один источник заражения, — сообщил Думченко.

— Да, я как раз об этом думала. Два разных — это было бы чересчур.

— Судя по вашему докладу, обнаруженный больной находится в тяжелой стадии. Это значит, что заразился он, скорее всего, или в самолете, когда вместе с первичным летел из Оренбурга в Москву, либо в аэропорту «Домодедово», опять же от первичного. Иначе по времени не сходится. Судя по состоянию, он один из ранних заболевших.

— Да, согласна. Но что из этого следует?

— То, что он в очень заразном состоянии как-то добрался от Москвы до Воронежа. И я боюсь даже представить, сколько он оставил после себя контактных и зараженных. Очень важно выяснить его маршрут и контакты! — Думченко сделал паузу, то ли думал, то ли кому-то что-то говорил. — Да! Сейчас жизненно необходимо выяснить весь этот след и локализовать всех контактных. В Москве нам удалось это сделать, хотя не без труда, меньше чем за сутки. И ключевую роль в этом сыграла Наталья Евдокимова, главный специалист по чуме. Нам даже ФСБ пришлось привлекать.

— У нас город поменьше, — нахмурившись, ответила Людмила Сергеевна. — Мы уже закрылись на въезд и выезд. Воронеж проще закрыть, чем Москву.

Она поняла, к чему клонит Думченко. Впрочем, стоит ли отказываться от помощи? Вряд ли. Не та ситуация.

— Хотя я понимаю, о чем вы, — призналась она. — И если вы хотите предложить мне серьезного специалиста, я не буду делать вид, что мне не нужна помощь. Нужна. Только я не знаю, чем тут может помочь специалист по чуме. Нам бы сюда Шерлока Холмса, прямо из книжки.

— Никаких зацепок в установлении личности?

— Пока никаких, — со вздохом ответила Людмила Сергеевна.

— Удивитесь, но замену Шерлоку Холмсу я тоже могу предложить.

— Шутите?

— Нет. Выявить всех контактных с первичным больным нам помог Олег Иванович Пичугин. Аналитик из ФСБ. Голова у него, скажу я вам, дом советов. У нас тут была своя теория поначалу о первичном зараженном, так они с Натальей Евдокимовой, на пару, перевернули ее с ног на голову, и именно это предотвратило большую беду в Москве.

— Звучит сильно, но не очень обнадеживающе.

— Отчего так? — В голосе Думченко послышалась едва заметная ирония.

— Зацепок нет, Остап Тарасович, — повторила Людмила Сергеевна. — Вообще никаких. Физиономия у парня разбита так, что по фото не опознать. Если он наш, воронежский, вернулся, к примеру, из Москвы в родной город и привез заразу, был бы шанс опознать его по фото на формуляре в паспортном. А так — пальцем в небо. Это раз. Никто о его пропаже не заявлял. Это два. Документов при нем никаких. Вообще. Это три. Даже личных вещей нет, кроме блистера с бисептолом и разбитого смартфона. Его полицейские обещали реанимировать, может, есть какие-то в нем контакты. Но пока нет результатов. Понимаете? Сам парень в коме, показаний никаких дать не в состоянии.