Отчаянье и жалость к себе переполнили мою чашу, и я заплакала, зажав палец, из которого капала кровь. Зарыдала громко, в голос, как ребёнок. Всё пропало. Всё…

* * *

Лето я встретила нестандартно — в поисках работы. В моей любимой забегаловке, откуда меня благополучно уволили, вакансий не было, и я вяло бегала по городу, подыскивая нормальное кафе. Но, как назло, нигде официантка не требовалась. Жила я у Гены вот уже три недели. Ни соседи, ни участковый, никто на свете меня не беспокоил. И я старалась не высовываться, тенью скользила по подъезду и по двору. В свободное время перерыла всю квартиру. Крокодил был мужиком рассеянным, поэтому всё записывал в файликах компьютера. По сей же причине пароль у него стоял один и тот же на всех устройствах. Простенький раз-два-три-четыре. В файлах я обнаружила код-пин банковской карты, базу постоянных продавцов камней, проверенные фитоаптеки, а ещё список покупателей. Вот что они покупали, поняла я не сразу, а только когда нашла тщательно завёрнутые в холстину иконы. Старинные, блестящие воском, которым их натёрли полгода-год назад в другом мире. Контрабандист покупал их за гроши и переносил сюда, где продавал за бешеные деньги. Поганец и жук помойный. Но ловкий, тут надо ему отдать должное. Видно, состаривал их кустарным способом, чтобы вопросов не задавали неудобных…

Маме я рассказала ровно половину правды. Мы виделись два раза. В первую из встреч моя сильная и всегда улыбчивая мама упала в обморок, а потом долго плакала. Упрекала, что я её не предупредила об отъезде, о том, что порвала с Матвеем, что уволилась и никому ничего не сказала. Я винилась, тоже плакала, хотя раньше слезливости за собой не замечала, а папа только молчал. Мне было плохо оттого, что я не могу рассказать им о своих настоящих приключениях, зато смогла уверить родителей, что больше никуда не пропаду.

Ко всему прочему, меня постоянно тошнило. Сначала я списала расстройство желудка на резкую перемену питания, хотя при попадании в другой мир такого не случилось. Ну, мало ли. Вдруг это из-за возврата к некачественным, захимиченным продуктам с ГМО? Но по прошествии трёх недель стало ясно — здесь дело совсем не в еде. В аптеке мне со смешком посоветовали сперва сделать тест на беременность, а потом идти сразу на приём к терапевту.

И тест показал, что ночи со Стояном даром не прошли.

Я ждала ребёнка от мужа из другого мира.

* * *

Яркий осторожно шагнул на тёмные камни выщербленной неровной мостовой. Горло сразу схватило, будто воздух стал ядом. Голова закружилась, и пришлось схватиться за луку седла, выпустив повод, но умный конь только преступил ногами, ожидая приказа. Подковы радостно звякнули о камни, эхо стен отразило звук многократно, гулко, неожиданно. Мелкие люди с узкими щёлками глаз, оказавшиеся рядом, сперва шарахнулись от лошади со всадником, а потом весело зачирикали на непонятном тарабарском наречье, прицелились в Стояна блестящими вещицами. Стрекот и вспышки света заставили его вздрогнуть и сжать в ладони рукоять Сварожича. Оружие ль, музыкальный струмент? Чего хотят эти басурмане?

Кусь высунула голову из-под плаща, пискнула слабо, и Стоян ощутил страх дрекавки. Ему и самому было впору кричать от ужаса и погнать Яркого галопом, размахивая мечом. Но нельзя. Нельзя показывать свой страх. Пусть даже он сочится сквозь кожу.

— Тише, милая, — шепнул он Кусь, прикрывая голову зверька ладонью. — Ищи Яну, ищи.

Подобрав повод, тронул коня, выехал из-под сводов башни. Эх, Яркий, прости. И тебе страшно, но ты отважный боевой жеребец! Негоже обоим трястись, нать отыскать княгиню.

Боже всемилосердный! Как можно жить в таком месте? Ни единой травинки, ни полосочки леса, ни живительной влаги — лишь камень да камень вокруг, что стены, что земля в камне… Коню-то удобно, но как не задохнуться в таком граде? Стиснув зубы, Стоян упорно гнал Яркого вперёд, пока Кусь не забеспокоилась, не вылезла и, цепляясь за толстую шкуру лошади, не полезла по шее к голове.