— Почему нет?

— А почему это должно случиться, Клэр? Почему ты не хочешь попробовать?

Она молчала, и он уже было решил, что не дождется ответа. Но вот Клэр подняла голову и посмотрела на него: в глазах стояли слезы, а взгляд, казалось, проникал в самую душу.

— Я больше ни для кого не хочу быть обузой. И не хочу, чтобы Тим был ею.

Тони недоуменно уставился на нее — опять он чего-то не понял!

— Если мы поженимся, я буду заботиться о вас, — задумчиво сказал он. — Я уже забочусь. Что в этом плохого? — Он попытался улыбнуться, чтобы смягчить суровое выражение ее лица, но она продолжала так же пристально смотреть на него.

— Я помню, когда мне было шесть лет, родители спорили, с кем из них я останусь после развода. Я осталась с мамой и жила с ней два года, пока она не встретила человека, который пообещал показать ей мир. — Она говорила быстро, без выражения, словно повторяла заученную неинтересную историю. — Но ему ребенок был не нужен. Поэтому она подсунула меня своим родителям.

Клэр замолчала, глядя невидящим взглядом перед собой, перебирая в памяти горькие картины детства. У Тони разрывалось сердце — он прекрасно понимал, каково было ребенку осознавать, что о нем заботятся только из чувства долга. У него-то был отец, и никто не упрекнул бы Дональда Олдуса в том, что он не любил своих детей.

— Я не буду больше ни для кого обузой, — закончила Клэр, отбрасывая воспоминания.

— Но у нас будет совсем не так. — Тони подыскивал слова, чтобы выразить свои чувства. — Я хорошо к тебе отношусь.

И тут же стал проклинать себя за идиотскую фразу. Из всех подобных затертых банальных высказываний, эта, наверное, была худшей.

Клэр чуть приподняла бровь, но не ответила и, высвободившись, снова стала запихивать вещи в чемодан.

Итак, она уходит. Если он не найдет слов, которые она хочет от него услышать, он потеряет ее — она уйдет и возьмет с собой Тима. Конечно, она не будет препятствовать его встречам с сыном, даже наоборот. Но он не желает быть приходящим отцом. Место Тима здесь, на ранчо. И Клэр тоже.

— Не уходи!

— Ты сможешь видеться с Тимом, — пробормотала она, укладывая пару туфель поверх шелковой блузки.

Он увидел, как на шелковую блузку капнула слеза. Она плакала. Может, еще есть надежда?

— Ты его отец и должен быть частью его…

— Я люблю тебя!

— …жизни. Мы что-нибудь…

— Я сказал, что люблю тебя.

— …придумаем. — Руки ее так дрожали, что она никак не могла засунуть джинсы в чемодан.

— Черт побери, Клэр! Я говорю, я люблю тебя! — Голос Тони почти сорвался на крик.

— Слышу, — прошептала она, опершись руками о чемодан и опустив голову. — Благодарю тебя, Тони.

— Благодарю? — Он в недоумении уставился на нее. — Я говорю, что люблю тебя, а ты благодаришь?

— Я понимаю ты стараешься, чтобы мне было легче. Я…

— Я стараюсь, чтобы было легче мне. — Он схватил ее за плечи, повернул к себе. Слезы ручьем бежали по ее щекам.

— Не надо, Тони! Пожалуйста. Ты делаешь так, как надо, следуешь чувству долга, но…

— К черту чувство долга! — бросил он, нежно гладя ее по плечам. — Не в этом дело, Клэр. У меня есть чувство долга по отношению к тебе, к Тиму, и это естественно. Но я хочу жениться на тебе, потому что люблю тебя. Люблю! — С каждым разом ему все легче было повторять эти слова. — Я люблю тебя!

Она недоверчиво взглянула на него, в глазах, казалось, мелькнула надежда.