Здешний ресторан мало походил на ту районную забегаловку, где Гуляй «прописывал» Серегу. Кругом ковровые дорожки, белоснежные скатерти… У входа пузатый метрдотель с красным носом и в форменной курточке. Соус, у которого дорожный хмель успел выветриться, даже толкнул Гуляя локтем в бок и сказал:

— Чего-то мне здесь не нравится, рыбой воняет. Может, купим в магазине сырку, колбаски и посидим в машине?..

Серега тоже чувствовал себя здесь не в своей тарелке, и даже бывалый таксист стушевался и спрятался за спину. Гуляя.

Но тут к ним подошел шустрый парень в галстуке бабочкой и спросил деловито, но слегка вальяжно:

— Вас сколько, ребята?

— Нам столик, — ответил Гуляй так, как будто хотел сказать: «Ты что, не видишь, кто к тебе пожаловал?..»

И добавил уже по-свойски:

— Похлопочи, за нами не заржавеет.

Официант оценивающе оглядел Гуляя. Особо обратил внимание на его шевиотовый костюм в полоску и лаковые штиблеты. Остался вроде бы доволен и усадил приятелей за столик возле самой кухни.

Никто ничего не успел заказать, как на столе появилась бутылка коньяка, черная икра в вазочке и еще блюдо, на котором кроме буженины и ветчины лежали горкой мелкие черные сливы и такой же величины яйца, вроде бы голубиные.

— Это вам на закуску, а потом будет горячее, — сказал официант.

Коньяк разлили по фужерам и выпили за Серегу и его семью, чтоб им хорошо жилось на новом месте. С дороги все проголодались. Шофер налег на икру. Буженину и ветчину и не заметили, как съели. Соус надкусил было сливу, но тут же скривился и выплюнул ее прямо на скатерть.

— Я думал, слива, как слива, а это химера какая-то.

— А стоит небось рубля два, — подал голос и таксист.

— Не в том дело, — задумчиво произнес Гуляй и, поддев «сливу» вилкой, задумчиво стал ее жевать. — К водке хорошо…

Появилась водка и бифштексы с яйцом. Приятели еще выпили и поели, и даже поговорили насчет того, где лучше живется: в городе или в деревне. Ждали официанта, чтобы рассчитаться. Серега начал уже волноваться, что они могут прозевать поезд, но тут, наконец, появился официант и затараторил:

— Бифштексы — четыре, коньяк «Греми» — бутылка, водка, ассорти мясное, маслины, яйцо перепелиное. С вас шестьдесят три рубля двадцать четыре копейки…

— Ты что, огвозденел? — возмутился было Соус. Но Гуляй остановил его.

— Серега, дай-ка башли.

Серега достал похудевшую малость пачку червонцев и протянул ее Гуляю. Тот отсчитал семь красненьких.

— Заверни там во что-нибудь с полкило этих слив, нам с собой надо.

Антонина оставалась все такой же, спокойной, обстоятельной. Она не выскочила на перрон, не бросилась Сереге на шею, а спокойно глядела в окошко своего купе и, когда высмотрела его среди встречающих, помахала ему рукой: я, мол, здесь — давай сюда.

Вещей она привезла целых четыре чемодана, откуда только набралось. Серега всегда считал, что у них ничего нет, а тут целых четыре чемодана. Вот и получилось, что Гуляй и Соус оказались весьма кстати. Таксист, который чувствовал себя обязанным за обед, тоже помогал тащить вещи в машину.

Серега взял на руки дочь, но она вдруг скривилась и захныкала.

— Умаялась, — сказала Антонина, как бы извиняясь перед мужем, но более перед его друзьями. — Спать хочет.

— Ничего, — сказал Гуляй, подхватывая тяжеленный чемодан словно школьный портфельчик. — В дороге отоспится.

На обратном пути все чувствовали себя как-то скованно. Серега не знал, как вести себя с женой в присутствии приятелей.