Разговаривали долго, около часа. Наконец позвали меня и устроили головомойку. Всплыло незаконное проникновение в дом — обвинительно глянула на Лазавея, тот покачал головой, скосив глаза на Осунту, — а за него полагалось наказание. Услышав, какое, я бы предпочла исключение — три недели бок о бок с Тшольке в том самом неспокойном месте, о котором вскользь упомянул Лаэрт. Буду переводчицей с демонического.

Осунту тоже не устраивало моё общество, но она смолчала, только губы дрогнули. Приглядевшись, поняла, что Тшольке плакала. Не глядя, она вытащила кошелёк и протянула мне:

— Держи. Купишь, что нужно. Я ещё столько же тебе должна. И, — Осунта выдержала паузу, — можешь больше не пакостить: надобность отпала.

Осунта шумно отодвинула стул и села, повернувшись лицом к окну. Ректор предложил ей воды, Тшольке отказалась, потом встрепенулась, зло глянула на меня, и вышла, громко хлопнув дверью.

— Мягко, — пробормотал Лазавей, проводив Осунту глазами. — Я думал, будет хуже.

— Вы о наказании или её реакции? — осведомился магистр Айв. — Осунта — великолепный маг, я не стану рушить ей жизнь из-за неудачных отношений и вспыльчивого характера. Но, как мужчина, вас понимаю — наверное, хм, оно того стоило.

Лазавей не ответил. Погружённый в себя, он вертел амулет на шнурке.

— Вторую часть штрафа заплачу я, — неожиданно заявил Лазавей. — Тут и моя вина. И, прошу, не придавайте дело огласке. И дело не в моем имени — репутация Осунты серьёзно пострадает. Да и Агнии ни к чему: затравят. Благодарю за понимание.

Магистр поднялся со стула и тоже вышел, оставив меня наедине с ректором. Тот дал необходимые указания, велел забрать у преподавателей план занятий, чтобы не отстать в учёбе, и напоследок добро усмехнулся:

— Утащила, русалка, на дно!

Оставалось только гадать, что имел в виду магистр Айв.

До отъезда с Лазавеем поговорить не удалось: тот сознательно меня избегал. Видимо, вынужденная исповедь негативно отразилась на отношении к её виновнице. Однако перебрасывать нас с Тшольке предстояло именно ему, так что скрыться магистру не удалось.

Уезжали мы через два дня, в конце учебной недели. Утром, что, собственно, привычно. Зато непривычным стало желание Лазавея сказать мне пару слов наедине, не под перекрёстным огнём глаз Осунты. Смирилась она лишь для вида, внутри же, я чувствовала, бушевало желание вернуть обратно былую добычу.

Мы спустились в холл. Здесь ввиду раннего часа было тихо, но Лазавей всё равно тщательно проверил все закоулки, будто опасался, что какая-то ранняя пташка притаилась под лестницей или кадкой с цветком.

Я, позёвывая, села в кресло, гадая, зачем подымать нас задолго до рассвета. Демоны разбегутся, что ли?

— Помиритесь с ней, — не оборачиваясь, попросил Лазаей. — Зачем наживать врагов на пустом месте?

Прикусила губу, чтобы не напомнить, кто начал первым. Меня постигло разочарование: как, это всё, о чём хотел поговорить магистр? Получается, Осунта для него что-то значит. Видимо, не столько, сколько бы она желала, но больше, чем думала я.

Низко опустила голову, чтобы скрыть горькую усмешку. По сравнению с Хендриком это легко: с Лазавем не прожила и дня, он не клялся мне в любви. Общение с демонами и вовсе решит проблему: если там боевые действия, то вздыхать о несчастной любви будет некогда. Как бы выразился в такой ситуации Шкварш?

Задумалась, подбирая подходящее выражение, и не заметила, как подошёл Лазавей. Он остановился вплотную к моим коленям, практически касаясь их, упёрся одной рукой о стену и начал буравить взглядом. Не выдержав такого пристального внимания, подняла голову.