— Как, ты не женишься на Марине? — вытаращил я глаза из орбит. — Ты же порядочный человек…

— Конечно, — горячо поддержал меня коммерческий директор. — Отдал твоему партнеру из «Аргуса» секретаршу. И даже ее не попробовал.

— Это не тебе плюс, а Марине, — сказал я, искренне сожалея о такой порядочности Рябова. Если бы он занялся любовью с камоловской телкой, вряд ли сейчас так бы бодро перехватывал инициативу в разговоре.

— Давай к делу, Сережу, — потребовал я, пока Рябов не стал выяснять: не напрасно ли директор «Аргуса» завел себе именно эту секретаршу?

— Документы я передал нашим конторским партнерам. Они в свою очередь готовы оказывать практическую помощь. Более интенсивно.

— Рябов, помни, контора должна быть замкнута только на металле. К нашему бизнесу… Словом, не допусти даже намека.

Рябов изображает обиженный вид чуть ли не на Сабинином уровне, разве что не обзывает меня.

— Ты, видимо, чересчур переутомился, — заметил Сережа.

— Тогда вот что. Первое, извини меня. А второе, мне нужно… Нет, скажем так, твоему партнеру необходимы данные конторы по нелегальной торговле антиквариатом в восьмидесятых годах. Причем, Рябов, зарубежному партнеру. Чтоб конторские и нюхом…

— Опять… — недовольно отметил Рябов, — Да что с тобой сегодня?

— Извини еще раз, Сережа, — безропотно отдаю ему инициативу в разговоре, — голова еще немножко того. Из-за тебя, кстати.

Пусть Рябов не сильно дерет нос, командуя в нашей беседе.

— Тебе Камолов нужен? — невинным тоном спрашивает Сережа.

Понятно, руки чешутся, директор «Аргуса» до сих пор по земле ходит, а Рябов этого пережить не может.

— Знаешь, твои ребята создали замечательное впечатление, — отвечаю нейтрально. — Такой эскорт, как у короля.

— Так что с Камоловым? — не унимается Рябов.

— Я обещал Камолову жизнь, — честно признаюсь своему коммерческому директору. — Клялся, что пальцем его не трону.

— Значит так, — задумчиво протянул Рябов. — Иди знай, как поведет себя контора. Прихватит Камолова, чтобы Городецкого за кадычок подержать — и все у них накроется. Хотя данные верные, только Камолов ни Велигурова, ни Игнатенко в глаза не видел. И вся игра насмарку.

— Можно подумать, твои партнеры не сумеют убедить Камолова, что он с Велигуровым каждый день водку пил… — возражаю я дальнейшему предложению Рябова для очистки совести.

— Мне кажется, Городецкий, хотя руки его сейчас скованы… В общем, Городецкому сейчас Камолов — обуза. Он вполне может обрубить этот конец, — почему-то не обратил внимания на мое возражение Сережа.

— Пусть рубит.

— Точно, что еще остается Городецкому? — пробормотал Рябов.

— Сережа, ты уже все решил.

— А ты против?

— Я уже сказал, судьба директора «Аргуса» меня не интересует.

Сережа не сумел скрыть усмешки, и я понял, что действительно устал. У него руки уже перестали чесаться, а я каких-то предложений жду. Сережа, Сережа, разве так можно разговаривать с человеком, едва оправившимся от тяжелой травмы? Вдобавок, где-то и по твоей милости. В самом деле, нельзя же было допустить, что я мог вести себя с людьми Петра Петровича немного сдержаннее.

— Наш приятель Петр Петрович уже убрал Камолова? — теперь я перехожу на невинный тон.