Однако, у Рябова и без того проблем хватает, чтобы лишний раз ставить его в известность о всех планах. Поэтому я чуть небрежно роняю:

— Баранаускас нужен мне в живом виде. Без твоих самостоятельных решений. Если твои ребята его вычислят, просто выясни, зачем он притаскался сюда. Он гусь тертый. Да и с генералом отставным поаккуратнее. А то он палить еще начнет до того, как сделка состоится.

— Ну и что? Нет трупа — нет преступления, а образцов его подписи у нас…

— Сережа, вряд ли твои партнеры обрадуются такому сообщению. Им Велигуров нужен. Баранаускаса и связника Петькиного маловато.

— А сам Городецкий?

— Мне еще с ним пообщаться нужно.

— Даже не думай, — трясет своим пальчиком-дубинкой перед моим носом Сережа. — Камыши забыть не можешь?

— Нет, Сережа, это ты забываешься. Городецкий, в отличие от своей банды, о нас слишком много знает. Так что пусть уходит за кордон, до конца жизни, денег там у него навалом. А здесь, начни он свою шкуру спасать, нам такую рекламу сделает…

— Так все равно, чтобы он про нас не говорил, с этим никто…

— Береженого Бог бережет, — напоминаю Рябову его же присказку.

— Тогда почему ты его отпускаешь? Пусть летит за Камоловым.

— Петр Петрович — не эта шестерка, думаешь, его так же легко убрать? И так весь город гудит, что в Южноморске легче подорваться в собственной машине, чем на мине во время фронтовой атаки. Кроме того, финансовые вопросы — это исключительно моя прерогатива. Ты уже убедился, как отработал свой грех и наши потери в связи с консервацией «точек» Камолов. Теперь — очередь Петра Петровича.

— Камолов, да… Четыре миллиона, — с уважением смотрит на меня Рябов. Что касается денежных операций, Сережа со мной никогда не спорит. Так что, насчет Петра Петровича, я, кажется, его убедил. Пойдем дальше.

— Говоря с Велигуровым о приобретении его коллекции, можешь обещать ему что хочешь. Василий Васильевич то же самое делал, прежде, чем подследственным пулю в затылок пускать. Но не вздумай экономить, мы люди честные. Можешь платить даже в свободно конвертируемой валюте. Я оцениваю его коллекцию плюс личный архив в миллион долларов. Минус расходы по вине клиента. В конце концов наводить порядок в городе мы начали из-за его некорректного поведения. Так что уже полмиллиона.

— Четыреста тысяч, — подчеркнул Рябов. — Аппаратура для поднятия боевого духа «Сокола». И аренда вертолета. И двадцать пять тысяч семье вертолетчика.

Я с уважением посмотрел на Рябова. Волей-неволей, он начал перенимать мои методы работы. Тем более, что ему легко быть добрым за чужой счет.

— Ты такой щедрый, Сережа, — раз в жизни позволяю себе похвалить Рябова. Однако, эти слова почему-то особого восторга у него не вызвали, слишком хорошо меня знает.

— А что? Хоть вертолетчик себя сдал, но семья его причем?

— Стареешь, Сережа, убийство Фотографа вспомнил. Хорошо, какие еще затраты?

— Заработная плата, премиальные, оплата этих, как они, стукачей в общем, им тоже нужно подбросить. А съемка в течение трех месяцев генерала в отставке…

— У меня тоже съемка была. Довольно дорогая. Это кино сегодня столько стоит. Но дешевле, чем генеральские погоны. Ты об этой своей затее помнишь?

Рябов качнул головой и добавил:

— Боеприпас прикупить тоже нужно.