— И я не забыла о нем, мисс Эглан-тина. Он сам захотел остаться.

Глаза пожилой женщины широко раскрылись.

— Он никогда не принадлежал мне, просто был товарищем, идущим той же дорогой, вот и все. Я никогда не думала, что мы всегда будем вместе, и, похоже, была права. — Она улыбнулась Эглантине, с изумлением смотревшей на нее. — Почему он снова должен искать то, что уже нашел? Того, кто любит его, как любит и он сам.

— О, мисс Поттс…

— Летти, пожалуйста.

— Вы шутите. Собаки не могут любить. Летти покачала головой:

— За эти последние дни я поняла одну вещь. Никто из нас не может сказать, кого мы можем любить и хорошо ли это, возможно ли или прилично. Это просто существует, мисс Эглантина. Любовь просто существует.

— Вы уверены? — Эглантина медленно убрала протянутые руки. Фейген, успокоившись, прижался к ее тощей груди.

— Это не важно, — ответила Летти, чувствуя, как у нее першит в горле. — Важно, что он уверен.

— Благодарю вас, — прошептала Эглантина. Ее глаза увлажнились, и худые руки, Щадившие голову песика, задрожали. — Я вам так благодарна.

В дверь осторожно постучали, и Эглантина, охваченная переполнявшими ее чувствами, предоставила ответить Летти.

— Войдите.

Кэбот открыл дверь и отступил в сторону:

— Сэр Эллиот.

Она не ожидала снова увидеть его, и его появление заставило затрепетать ее сердце. Он был так хорош собой: безупречно одетый, мужественный и прекрасный. Но кое-что указывало, что джентльмен торопился. Его манжеты были чуть смяты, а галстук слегка съехал набок.

Летти захотелось его поправить.

Эллиот не сводил с нее глаз, и все его тело напряглось. Потом он взглянул на Эглантину.

— Не будете ли вы так добры, мисс Эглантина, и не позволите ли мне несколько минут поговорить с мисс Поттс? — От звучного бархатного голоса у Летти по спине пробежали мурашки.

Мисс Бигглсуорт не ответила. Не выпуская из рук Фейгена, она проскочила мимо Эллиота и закрыла за собой дверь.

Утренний свет, проникавший сквозь окна, бросал голубоватые блики на его волосы.

Морщинки в уголках необыкновенных глаз стали заметнее, как и складки вдоль носа и у губ. Синяки немного побледнели и приобрели желтоватый оттенок.

— Мне так жаль, что он ударил вас.

— Уверяю, это было взаимно. — Он засветился своей обезоруживающей улыбкой. — Наверное, мне не следовало этого делать. Я так по-детски дал выход своим чувствам. — И с усмешкой добавил:

— Но я получил огромное удовольствие.

Летти не удержалась от смеха. Глаза Эллиота потеплели оттого, что он развеселил ее.

— Он не слишком сильно побил вас? — спохватилась она.

— Нет. Хуже всего то, что я не могу хвастаться, как я разделал этого убл… прохвоста.

— Почему же не можете? — спросила она все еще с веселым любопытством. Он пожал плечами:

— Это не принято.