|
Для дамочек кандидатские диссертации писали другие. Муж кандидата наук, крайне высокопоставленный (надо называть фамилию? Ага, значит, уже не надо) нашел, кому заплатить. Он же обещал Грише содействие, если тот включит в авторы патента его жену. Разворачивал радужные перспективы, хвалил высоту научного поиска… С позволения сказать, дамочки не нуждались в научных достижениях, они нуждались в том, чтобы зарабатывать миллиарды. И заработали. Фирма «Пластик» — слыхали? Все чисто. Два соавтора — доктор и кандидат наук. Кандидат наук имеет счет в Швейцарии и катается на Канары, доктор гниет в могиле, только и всего. А ведь Гриша только начинал разворачиваться! Он был из поздних: учился так себе, институт окончил на «троечки», только по профилирующему предмету были «пятерки», но вот кандидатскую с блеском защитил. И дальше постепенно стало у него все получаться. Откуда талант взялся, Гриша сам понять не мог. Талант-то, наверное, всегда был, просто за ум он взялся, вот что. А к полсотлетнему юбилею видишь какое открытие… Мировое открытие! Процесс производства пластмассы удешевляется вдвое. А что такое сейчас пластмасса? Пластмасса — это все! Она везде, в науке и на производстве, мягче пуха и тверже стали, в ней полощут белье и кипятят чай…
— Олег Петрович, — Володя Яковлев столкнул доктора наук Чемерицына с профессиональных рельсов, — у вас есть какие-нибудь доказательства, что Света убили? Внезапно потухнув, Олег Петрович устало махнул рукой: — Какие вам нужны доказательства? Козе понятно. — Козе, может быть, и понятно, — упрямо продолжал Володя, — но нам нужно, чтобы понятно стало суду. А для этого требуются несомненные улики. — Съездите в Калиткино. После развода Гриша там жил.
27
Валентин Янкелевич Корсунский, обладатель столь же громкой, сколь и зловещей славы «человека, распродавшего Россию», считал себя привлекательным мужчиной — и, как ни смешно, имел для этого все основания. Вопреки тому, что уж чем-чем, а красотой Корсунский не отличался. Его округлое, как яблоко-симиренка, брюшко на тонких кривоватых ногах, актерские брови-треугольники, горбатый висячий нос, искривленные брюзгливые губы, тугие щеки жгучего брюнета, которые через два часа после бритья уже пробивала рябизна неудержимо растущей щетины, придавали ему вид пародийного Мефистофеля или мефистофелевских собратьев с антисемитских карикатур. Да, характерной внешностью и наглыми, эпатирующими замашками Корсунский вызвал бы острый приступ антисемитизма у самого Ариэля Шарона. И при этом — да не покажется это вам парадоксом — Валентин Янкелевич действительно был привлекателен! То была привлекательность отрицательного персонажа, который удался автору лучше, чем главные, положительные, герои, лишенные его живости и выразительности. Рождая неприязнь своим обликом и манерами, он как бы давал понять: «Вот, полюбуйтесь, какая я сволочь, нет, ну какая же я сочная дрянь!» — и тем завораживал. Точно на бегущую воду и на пляшущий в печке огонь, на Корсунского МОЖНО было смотреть бесконечно. Относительно продажи России Корсунский соглашался: да, я ее распродал. Не из ненависти, просто я расторопнее всех подыскал покупателей. Он распространял (порой рождал) самые дурные слухи о себе — отчасти для поддержания публичного интереса к своей персоне, отчасти для того, чтобы в неправдоподобии этих слухов утонули кое-какие истинные сведения о нем, действительно представляющие для него опасность. Но в целом истинное и ложное в этом человеке переплетались так тесно, что, отделив одно от другого, вы убили бы Корсунского. Он был и тем, и не тем, за кого себя выдавал, при том что самые очевидные его приметы при ближайшем рассмотрении оказывались фикцией. Он не был бизнесменом, так как беспардонное присваивание того, что человеку нс принадлежит, не имеет никакого отношения к бизнесу. |
