Весь день пролетел в полусне-полубреду. Алексей засыпал, просыпался, блуждал по квартире, держась за ребра. Мелькала Валентина – то появлялась, то пропадала. Домашние дела никто не отменял. Варились щи в кастрюле, она возилась в туалете со сливным бачком, мыла полы, выбрасывала накопившийся на балконе мусор. Алексей наблюдал за ней из кровати. Что-то много в текущей жизни становилось Валентины. Но это не раздражало, даже становилось интересно – что же будет дальше?

После обеда на домашний номер позвонил подполковник Сергеев. Какая честь! Боль мгновенно испарилась, распрямились плечи, капитан даже встал по стойке «смирно». По традиции подполковник сначала наорал: почему сразу не доложили? Почему работаем столь небрежно, подпуская к себе преступников? Скоро прыщи у вас будут выдавливать, а вы даже не почувствуете! В этой ругани имелся свой удручающий резон. Затем подполковник успокоился, справился о самочувствии, поставил в известность, что подключил соответствующие службы – криминалисты отработали, но тянут с отчетом. Есть ли у капитана собственное мнение? Выслушал, что-то проворчал и положил трубку. Ночь прошла спокойно благодаря стараниям соседки…

Атмосфера в отделе царила какая-то недружественная. Понедельник – день тяжелый, внезапные дожди чередовались «приступами» солнечного пекла. О происшествии с Варламовым все уже знали, мрачно помалкивали. Крюгер по традиции источал амбре, украдкой что-то жевал, не понимая, что от этого запах изо рта только усиливается. Шабанов сидел за своим столом с постной миной и явно отключенными мозгами. Последние он берег, в действие приводил редко, лишь по самым экстренным случаям. Мишка Островой тоскливо смотрел в окно, видимо, начинал осознавать, что семейная жизнь мазана не только медом, но и кое-чем еще, а ребенок в семье (включая внутриутробный период) – вообще подстава.

Только одна Лида Белозерская имела рабочий вид: пытливо присматривалась к капитану, пытаясь оценить, насколько у него серьезно с той особой, что вчера поставила его на ноги. Ответа на этот вопрос не знал даже сам капитан.

Скромно помалкивал практикант Виталик – понимал, что сейчас не лучшее время для безумных идей. Воспользовавшись паузой, он извлек из стола массивную керамическую кружку с ручкой, открутил крышку термоса, привезенного из дома. По комнате поползли пряные запахи травяного чая. Все молчали, с суеверной боязнью поглядывали на пустующий стол Варламова.

– Что же ты так, Алексей Егорович, не уберег нашего начальника? – проворчала Лида. – Без претензий, все понимаю, но… осадок какой-то.

– Пристегиваться надо, – буркнул Алексей. – Кувыркались знатно, вся жизнь, как товарняк, перед глазами пролетела… Справится Виктор Павлович, не первая передряга. Восстанавливаться будет долго, но главное – жив.

– Неужели так просто провернуть диверсию? – очнулся Крюгер. – При всем честном народе ослабить гайки до критического состояния, порезать тормозной шланг…

– Да кто там смотрит, – отмахнулся Алексей. – Нас «Волга» подперла, за ней ничего не видно. Кому до этого дело? Может, человек в своей машине ковыряется. Опрашивать бесполезно – некого. Персонал там не ходит, а отдыхающих где сейчас искать? В общем, у кого-то управдом, а у нас табельный пистолет – друг человека, – Алексей вяло улыбнулся.