|
– Ты можешь нормально рассказать, что произошло?! – взрываюсь я. Эхо прыгает по ущелью. – Т ш ш! – Нефедов прикладывает палец к губам. – Никогда не кричи в горах. Жрать будешь? – Потом. Так что же… – У нас может и не быть «потом», – с угрозой в голосе произносит он, доставая сверток с едой. – Я не отстану. – Вот ты упертый! – в голосе профессора сквозит раздражение. – В общем, так: когда я ушел из военного городка, у меня при себе был только табельный «Макаров» и фляжка с самогоном. Повар у нас гнал, большой специалист по этому делу. Ну, ты в курсе, пробовал. Я готовился уйти, собрал снарягу, продукты, но взять не сумел – обстоятельства так сложились… – Погоди погоди, а зачем ты вообще ушел? Ты что, знал… – Тормози на повороте! – Нефедов отрывает кусок от лепешки, передает мне. – На вопросы отвечать не стану. Хочешь – слушай, нет – я вообще ничего не буду говорить. «Вот же козел, – думаю я, разглядывая своего спутника. – И ведь не заставишь…» – В районе Баклина я наткнулся на расстрелянный джип. Подошел, постучал, залез внутрь. Живых, как мне тогда показалось, не было никого... – Что значит, показалось? – Потому что там были неподвижные люди, изрешеченные пулями, залитые кровью, со стекляными глазами... – И там был этот Надир шах? – Там и был... Я забрал все, что нашел и что мог унести с собой... в этот момент один из душманов очнулся, стал скулить... Видимо, запомнил меня, решил, что я и есть убийца. Потом описал меня этим... – Нефедов кивает куда то в сторону преследователей. – И что? Ты не помог раненому? – Я что, скорая помощь? Что я, по твоему, должен был сделать? Взвалить на себя и тащить до ближайшего населенного пункта? – Ты оставил его умирать! – Как видишь, он не умер... если успел показать на меня. Я пожимаю плечами. Неизвестно, как бы я поступил в такой ситуации. – Мне нужны были припасы. И оружие, – запальчиво говорит профессор. Он словно бы оправдывается. – Дайте человеку цель, ради которой стоит жить, и он сможет выжить в любой ситуации. Я обязан был выжить, потому что у меня есть… – Цель? – заканчиваю я за него. – Какая? – Да пошел ты! – профессор уже открыто прикладывается к фляжке. – Но ты не сомневайся, Артем, мы уйдем от них, оторвемся, вот увидишь. Главное – что я нашел тебя! Вот это главное! Вот это… «Он что, уже успел хлебнуть до этого? – прислушиваясь к словам профессора, думаю я. – Если так, то дело плохо. Пьяный на войне – труп. И меня за собой утянет». – Цель? – вновь заканчиваю я за него и, предупреждая очередной всплеск эмоций, протягиваю руку. – Дай глотнуть. Теплая фляжка заполнена больше чем наполовину. Глядя прямо в глаза Нефедову, переворачиваю ее и выливаю самогон на камни. – Ты что?! – он бросается на меня, растопырив руки. Я предвидел такую реакцию. Сил у меня немного, поэтому я даже не пытаюсь встать, увернуться – просто выставляю ногу. Это не удар, он сам натыкается животом на мою ступню и сгибается пополам, хрипя ругательства. – Дурак ты, Игнат, – я бросаю опустошенную фляжку на сверток с едой. – Гнида! Он садится, опустив голову. Здоровый, крепкий мужик, то ли потерявший в жизни все ориентиры, то ли, наоборот, слишком хорошо знающий, что ему нужно. Спрашиваю безо всякой надежды на ответ: – Кто убил Генку Ямина? – А? Что?! Какого еще Ямина? – Пацана, который лежал со мной в полевом медпункте. Он выпил отравленной глюкозы. |
