|
– Рылом, пардон, не вышли. – Отчего же «увы»? – иронично изгибает бровь штабс капитан. – В Советском Союзе быть членом партии значит иметь хорошие карьерные перспективы, – серьезно отвечает профессор. – Все очень изменилось господа. Если у вас есть желание, я могу многое поведать вам о том, как мы теперь живем. Следя за разговором, я не замечаю, как к нам подъезжает амазонка. Вблизи эта женщина еще прекраснее. У нее лицо греческой богини, точеная шея, узкая талия, перехваченная офицерским ремнем. На атласной коже блестят капельки воды. Высокая грудь, плоский живот, стройные бедра. И глаза – холодные глаза много повидавшего человека. На вид Ольге не более тридцати. – Ну, – лукаво улыбается она. – Петр Петрович, познакомьте же меня с новоприбывшими! Жаркий костер трещит посреди поляны. Вечереет. Бивуак отряда штабс капитана Слащева шумит голосами, звенит стаканами, в отдалении хлопают выстрелы – это есаул с любезного разрешения Нефедова осваивает его М 16. Я валяюсь на траве в стороне от костра, бездумно смотрю на закат. Старые карагачи качают ветвями над моей головой, в траве попискивают мыши. Фыркают стреноженные кони. С полудня мы заняты тем, что пьем спирт, закусываем жареным мясом свежеубитого оленя, ведем долгие разговоры, ссоримся, миримся, стреляем, устраиваем скачки на лошадях, опять пьем. Все бы хорошо, но мысль о том, что этот пикник – навечно, буквально отравляет мне жизнь. Слышу шаги. – Отчего вы скучаете, Артем Владимирович? Ольга. Или, как ее называют господа офицеры, княгиня Ольга Павловна. Я знал, что она придет. – Отдыхаю. – Вы странный. – Не страннее других. Тут, у вас в долине, такой паноптикум… Она смеется. У Ольги низкий, грудной голос с волнующей хрипотцой. – Артем Владимирович, но ведь это то и забавно! – Да уж… Она садится рядом со мной. Кобура маузера глухо стучит о землю. Я чувствую терпкий запах духов. На ней короткое темное платье, поверх которого наброшена кожаная куртка. – Провидению было угодно подарить мне этот удивительный мир! Здесь я – хозяйка! – Ольга достает серебряную дамскую фляжечку. – Не желаете ли, Артем Владимирович? Я и так достаточно пьян от спирта, поэтому отказываюсь. – А если я предложу на брудершафт? – тихо спрашивает Ольга. Молчу. Она расценивает мое молчание как немое согласие, отвинчивает колпачок, переворачивает его, превратив в крохотный стаканчик, наливает и передает фляжку мне. – За наше неожиданное и взаимоприятное знакомство! Я продеваю руку с фляжкой в полукольцо ее руки, делаю глоток. Коньяк, наверное, неплохой, но мой сожженный спиртом язык отказывается сообщать свое мнение о качестве напитка. – А теперь… – она подсаживается ко мне поудобнее, обнимает за плечи. Мы целуемся. У Ольги холодные, упругие губы. Она оказывается весьма опытной, и уже спустя несколько секунд я понимаю, что завелся. Поцелуй заканчивается. Княгиня улыбается. – Я вам нравлюсь? – Вы очень красивая. – Всегда хотела быть самой красивой из всех женщин и чтобы все мужчины любили только меня одну – и вот надо же! Мое желание сбылось! – Ольга заливается смехом. – Теперь я самая красивая, а также единственная женщина тут! Наверное, я попала в рай. – Майор Бейкоп уверен, что это ад… Она перебивает: – Майор Бейкоп – глупый человек, сноб и мизантроп. – Мне он таким не показался. – Вы еще слишком молоды и наивны. Вам кажется, будто жизнь разнообразна и бесконечна, но это не так! Жизнь состоит из постоянных повторений. Каждый день одно и то же. Каждая неделя, каждый год. |
