|
– Ну, это уж слишком! Что, собственно, вы хотите этим сказать? – Людей, имеющих одинаковые увечья, если это касается повреждений рук или ног, можно встретить сколько угодно. Никого не удивит слепой или глухой… Но видели ли вы когда-нибудь человека без лица? Нет, наверное. Вы что же, думаете, все они испарились? – Не знаю. Другие меня не интересуют! Мой ответ прозвучал непреднамеренно грубо. Пришел в полицейский участок заявить о грабе-же – а там, вместо того, чтобы помочь, пристают с поучениями и на прощание предлагают купить замок понадежней. Но и мой собеседник не сложил оружия. – К сожалению, вы меня, по-видимому, не совсем поняли. Лицо – это в конечном счете его вы-ражение. А выражение… как бы это лучше сказать… В общем, это своего рода уравнение, выра-жающее отношения с другими людьми. Это тропинка, связывающая с ними. И если тропинка пре-граждена обвалом, то люди, даже пробравшись кое-как по ней, скорее всего, пройдут мимо вашего дома, приняв его за необитаемую развалюху. – Ну и прекрасно. Мне и не нужно, чтобы попусту заходили. – Значит, вы хотите сказать, что пойдете своей собственной дорогой? – А что, нельзя? – Даже ребенок не может игнорировать устоявшийся взгляд, согласно которому человек узнает, что он собой представляет, только посмотрев на себя глазами другого. Вам случалось когда-нибудь видеть выражение лица идиота или шизофреника? Если перегородить тропинку и надолго оставить ее так, то в конце концов забудут, что тропинка существовала. Чтобы не оказаться окончательно припертым к стене, я попытался наугад броситься в контр-атаку. – Ну что ж, это верно. Предположим, выражение лица представляет собой именно то, что вы говорите. Но вы ведь сами себе противоречите. Почему за неимением лучшего, прикрывая какую-то часть лица, вы считаете, что восстанавливаете его выражение? – Не беспокойтесь. Прошу вас довериться мне. Это уж по моей специальности. Во всяком слу-чае, я убежден, что смогу дать вам нечто лучшее, чем бинты… Ну что ж, давайте снимем их? Мне бы хотелось сделать несколько фотоснимков. С их помощью методом исключения удастся последова-тельно отобрать важнейшие элементы, необходимые для восстановления выражения лица. А из них – наименее подвижные, легко фиксируемые… – Простите… – Теперь у меня в мыслях было одно – бежать отсюда. Отбросив чувство собст-венного достоинства, я начал упрашивать: – Уступите мне лучше вот этот палец. Пожалуйста! К. удивленно потирал ладонью колено. – Палец, вот этот палец? – Если нельзя палец, я удовлетворюсь ухом или еще чем-нибудь… – Но ведь вы пришли ко мне по поводу келоидных рубцов на лице. – Ну что ж, прошу извинить. Нельзя так нельзя… – Вы не поняли меня, простите… дело не в том, что я не могу продать… но, верите ли, цена не-померно высока… ведь для каждого из них приходится изготовлять отдельную форму… только рас-ходы на материал достигают пяти-шести тысяч иен… по самым скромным подсчетам. – Прекрасно. – Не понимаю, что у вас на уме? Он и не может понять… Наш разговор напоминал два рельса, проложенных без точного расчета и расходящихся в разные стороны. Я вынул бумажник и, отсчитывая деньги, без конца извинялся самым искренним образом. Когда, крепко, будто нож, сжимая в кармане искусственный палец, я вышел на улицу, резкая граница между светом и тенью показалась мне неестественной, прочерченной рукой человека. Дети, игравшие в переулке в мяч, увидев меня, побледнели и прижались к забору. У них были лица, точно их подвесили за уши прищепками для белья. Сними я бинты, у них бы поджилки затряслись. А меня так и подмывало ворваться в этот ландшафт, точно сошедший с рекламной открытки. |
