Дома как дома, но сразу бросилось в глаза то, что они обитаемы. Да, в них никого нет, все осмотрели, заглядывали куда только можно, но люди здесь бывают. Именно люди, призраки, я думаю, грязь с собой в дом не принесут и печь топить не станут.

– Так, Валер, ты берешь сектор, – я нарисовал план села и сейчас указывал ребятам, кому и где быть, – два. У тебя будет обзор с фронта. Дома на этой стороне улицы, – я показал на нашу сторону, где мы сейчас находились, – видно далеко, так что вряд ли сюда полезет кто, да и следов нет.

– Я на чердаке сяду, ладно?

– Выбирай сам, главное, чтоб тебя не видно было. Олег!

– Да?

– Ты займи позицию возле старого кладбища, не боишься?

– Да нет, чего уж там, – отмахнулся Мельник.

– Отлично, у тебя подходы с обеих сторон как на ладони.

– А сам прямо в доме засядешь! – оба парня сказали хором и недовольно.

– Нет, но рядышком. Смотри, какой там сад хороший, там и буду. Оружие проверить, смотреть в четыре глаза. Разбежались. Скорее всего, придется посидеть, вряд ли заявится кто раньше темноты.

Самое трудное – это ждать и догонять. Мне немного легче, я могу долго лежать почти не двигаясь, в школе-то меня сразу на снайпера учили, это уж потом я все подряд постигал, но ждать меня научили. В этом со мной схож Олег, тот просто очень спокойный человек, хоть и нервничал последнее время в тылу у врага, но там были обстоятельства.

Засел я прямо у забора, тут такие кусты шикарные, с двух метров днем не разглядишь, а уж ночью… Сигналы друг другу передаем криком совы. Лучше всего выходит у Олега, радист так угукает, что очень сложно заподозрить в этом человека.

Как бы ни старались, но ничего ночью не произошло. Тупо просидели до самого рассвета и ни с чем ушли. Понятно, что это не последняя ночь, но надо сделать как-то по-другому.

– Командир, сегодня опять не спать? – спросил Валерка ближе к вечеру, когда мы отоспались.

Мы утром демонстративно покинули село, правда, перед этим обошли все жилые дома и познакомились с людьми. В основном одни бабки уже, но были и люди среднего возраста. Особенно удивил мужик. Лет сорок, не старый еще, удивило, что не в армии. Оказывается, он – больной человек. Инвалидность у него с сорокового года, то ли аутист, то ли просто пришибленный какой-то. В общем, юродивый местный. Олег как-то сразу на него стал нехорошо смотреть. А тот даже огрызнулся, видимо, не совсем безумный. Другие местные вроде обычные люди. Жалко было одну бабенку, лет тридцати пяти. Двое парнишек у нее было, малые совсем, одному три, а второй еще младше. Сказала, погибли они, выяснять как, мы не стали.

Та же самая женщина, которую мы встретили в первый раз, как приехали, дождалась, когда мы станем уходить, и шепнула нам, что не стоит верить всему, что видим и слышим. Сказала как-то боязно, с оглядкой. Обдумаем это. В общем, уехали недалеко и встали на дневку, спать всем хотелось, только водитель у нас, как человек, ночью спал, поэтому днем нас охранял.

– Именно так, вы ж весь день спали, – подтвердил я.

– Так надо выезжать тогда, уж скоро стемнеет.

– Так уже едем, – хмыкнул я.

Вернулись в село за полчаса до заката. На улице почти никого, только этот юродивый из дома выбежал, посмотрел и назад. Странный он какой-то, одним словом, подозрительный. Оставив машину в самом начале села, возле бывшего магазина, пехом потопали в конец. Церковь и кладбище были именно в конце села. Вчера я у местных спросил, как так вышло, что церковь на отшибе. Оказалось, все просто. В те времена, когда церковь еще была открыта и службы шли, центр села был именно там. Позже, когда попов гоняли, пришла в запустение, да и дома тогда многие погорели, наверняка не сами.