– Ты видел этого? – спросил Олежка, когда мы прошли хату юродивого.

– Да бог с ним, может, он и в самом деле слабоумный? – пожал я плечами. – Услышал машину, выбежал, да и обратно в дом забрался.

– Ага, если только у него вход с обратной стороны! – фыркнул Мельник.

– В смысле? – не понял я. – Там же двор, обычно там глухая стена…

– Может, и не глухая, – потер нос кончиком пальца Олег, – а может, он и не домой потопал.

– В любом случае пока не пойдем за ним. Испугается еще, орать начнет.

До места дошли спокойно, ничего вообще не происходило. Вновь разошлись и заняли свои места. Скучно, темень опустилась, не видно ни фига! Перемудрил я, сказав, что Олег от кладбища будет видеть все вокруг. Только если те, кто сюда пойдет, будет себе фонарем светить. А так… Думаю, даже если в десяти шагах от меня тихо пройти, я не увижу. Но, может, хоть услышу?

Уже под утро заорал, именно заорал, а не крикнул как сова, Олег. Что, млять, еще такое?

– Командир, я, похоже, поймал этого, призрака, в общем, – усмехнулся Мельник. Он держал за шиворот юродивого, а тот стоял и что-то выл.

– Ты его не бил?

– Это он меня чуть оглоблей не угостил! Хорошо, я лежал и слышал, как он подкрался.

– Ты чего тут делаешь? – спросил я у местного. Тот так и продолжал мычать и ничего не ответил. Даже не посмотрел на меня.

– Отпусти его, пусть домой топает, – бросил Валерка.

– Так он теперь знает, где я лежку сделал!

– Да пусть его, – махнул я рукой, – все равно, мне кажется, без толку мы тут время убиваем.

Вернувшись в управление, доложили по этому месту и поехали спать. Нам выделили цельный частный дом, ну, домик, точнее. Места хватало, пожрать дали нормально, кухня в отделе контрразведки знатная.

– На вторую точку утром? – спросил Олег, жуя хлеб с копченым салом и запивая чаем.

– Да не, – отозвался я, – там тоже интересно. Поедем вечером, как проснемся.

Второй точкой оказалась деревня. В ней во время войны погибли партизаны. Дело было темное, но выходило, что вставших на постой лесных воинов просто сдали немцам местные. По приезде жителей собирать не стали, зачем? Планомерно обошли каждый дом, беседуя и проверяя документы у местных. Тут было более или менее все ясно. Нас тут тупо не любили и не ждали. Ну, всякие ведь люди есть, кому-то и фрицы – это нормально. Тем более, деревня была абсолютно целой, ни одного поврежденного или, хуже того, сожженного дома. Жители как один все нервные, смотрят либо мимо тебя, либо исподлобья.

– Ничего я не знаю, – орала и охала одна бабенка, – каких таких ваших убили? Знать ничего не знаю!

– Ну как же, когда армия сюда вернулась, они у вас на столбах висели, – подняв бровь, с интересом в глазах спросил я.

– Я не видела. – И так они все тут, как сговорились.

– Чего делать будем, командир? – спросил Олег, когда закончили с опросами.

– Доложим, как есть, – развел я руками, – предъявить жителям нам нечего, но…

– Но ты бы просто всех к стенке поставил? – продолжил за меня Веревкин.

– Ну, не надо так мрачно, – покачал я головой, – побеседовать с каждым вдумчиво и… – я подбирал слова, – доходчиво, думаю, стоило бы.

– А ты заметил, в синем доме с красной крышей, когда ты с табуретки встал, хозяйка ее протерла и тряпицу в мусор бросила?

– Не-а, – удивился я, – ты, Олег, последним выходил, я не видел.