– Ну зачем! – пытается увернуться от холода.

– Тише. – Я найду тех, кто это сделал, и они позавидуют Гарлену.

Понимаю, что у кучера должна быть фляга. Вода. Так и есть, к счастью – через несколько секунд уже подношу металл к губам девчонки.

– Выпей, сделай несколько глотков.

Она слушается, хотя и явно не хочет. Кашляет, но секунд через десять на её лице появляется другое выражение.

Взгляд слегка проясняется.

– Приди в себя, – стараюсь говорить жёстко, когда сажаю её на подножку кареты. Мне плевать, сколько народу сейчас неподалёку и как на нас смотрят.

– Что со мной? – спрашивает она слабо.

– Пытаюсь выяснить. Сейчас, в министерстве ты ничего не пила? Вспомни.

Смотрит так, будто не понимает. В голове только брань и беспорядочные мысли.

Она кажется слишком хрупкой в этом открытом платье посреди холода. Ловлю себя на идиотском желании сжать её за плечи, укрыть плащом – но нельзя. И в то же время, даже сейчас в ней остаётся какая то сила. Страха в глазах не вижу.

– Похоже на приворотное зелье. На воздействие духов, да и чьих либо чар – нет.

Около трёх часов с завтрака. Обычно зелья действуют быстро, как и всё, что положишь в рот, но с приворотными иначе. В них часто добавляют рунту – травяной сок, который связывает нужные вещества, не даёт им раскрыться сразу.

Кому, твою мать, это нужно? Зачем – чтобы она осталась во дворце и отдала себя мужчине? Гарлену? Соколу? Первому встречному, лишь бы убрать её с дороги?!

Уж точно не мне.

Злость кипит, затмевает разум, и мне хочется сорваться к Синдарин, чтобы найти ублюдка, который на такое решился, по горячим следам. Хочется кого нибудь убить.

Но ещё больше – остаться с ней.

– Вот что мы сейчас сделаем. – Говорю с невестой как с маленьким ребёнком. – Я не могу везти тебя обратно. Не знаю, что будет, если отпустить тебя одну, и в карете с тобой мне тоже лучше не находиться. Тебе нужно быть на воздухе. Идём.

Приходится взять её за голую руку, и от этого ей явно не легче. Отдаю распоряжения кучеру, чтобы нашёл место неподалёку и ждал. Тот кивает. По дороге вижу колодец, наполняю флягу до краёв, а потом веду Айли к реке.

Вода рядом – хоть какое то спасение.

Всё это время она держится как в полусне: ничего не говорит и смотрит в пустоту.

– Ты будешь в порядке, – обещаю.

Недотрога поднимает глаза.

– Мне и сейчас хорошо – с тобой.

Тени, дайте сил. Это снова слишком. Слишком просто, слишком похоже на искренность – и на миг мне бесконечно гадко оттого, что такие вещи она выдаёт под зельем.

Веду её на набережную и останавливаю на площадке, где действительно холодно и гуляет ветер.

– Надеюсь, сейчас станет ещё лучше.

– Поговори со мной, – вдруг просит она, немного ёжась и глядя с теплотой, от которой хочется выплюнуть сердце. – Расскажи мне что нибудь… что угодно. Просто поговори.

Чтобы не брать её снова за руку, касаюсь спины, прикрытой платьем и направляю девчонку кивком головы. Спасибо, что работает. Мы медленно идём дальше; надеюсь, что смена деталей перед глазами чуть лучше её отвлечёт.

Как и мой рассказ. Только о чём?

– Я видел такие зелья раньше, – начинаю. – Действуют около двух часов. Потом ты устанешь и, наверное, проспишь до утра почти спокойно.

Хуже всего, что она всё будет помнить – только искажённо, как через особую призму. В общем, её завтра ждёт весёлый день. А меня сегодня.

– Нет, – мотает головой девчонка, – расскажи о себе.

Меня её просьбы в тупик ставят.

Что рассказать? Что я старше её на двенадцать лет, что рос в знатной семье ещё до того, как получил высокую должность от Альдрика? Она всё это знает.