— Проход открыт. Иди, террянин.

Соскочив с гравикара, я быстро пересек линию защитного поля. Не успел расположиться на заднем сиденье, как в следующее мгновение кар, крутнувшись на одном месте, понесся к группе зданий, органично сливающихся в единый архитектурный ансамбль. Затем последовало несколько крутых поворотов между зданиями, после чего — резкая остановка. На первый взгляд корпус выглядел как врытый в землю дзот, гигантских размеров. В нем не хватало только такой же гигантской амбразуры. Дверь, полностью соответствовала мощной конструкции здания, была большой и массивной. Не успел сделать несколько шагов в ее направлении, как она неожиданно легко ушла в сторону, открыв стоявшего за ней охранника, держащего руку на кобуре излучателя. Оглядев меня с ног до головы тяжелым и цепким взглядом, тот нехотя сдвинулся в сторону. Я хотел ответить ему таким же взглядом, как вдруг заметил толщину дверного проема.

"Мать моя! Да она не менее метра толщиной".

Перед тем как переступить порог, бросил взгляд вокруг. Зачем я это сделал я не знал, просто мне не хотелось идти в этот бронированный бункер. Не хотелось — и все! Попытка прислушаться к своим ощущениям была прервана охранником, по-своему понявшим мою задержку:

— Вам сюда. Прямо по коридору. Там вас ждут.

— Раз ждут, надо идти, — с этими словами, я перешагнул через свою неожиданную тревогу точно так же, как через порог.

Пройдя еще один пост с тремя охранниками, оказался перед другой массивной дверью, которая, как я понял, играла роль последней линии обороны в этом "дзоте". Перед ней мне пришлось стоять несколько минут. Но, в конце концов, и она ушла в стену, открыв вид на зал с колоннами, в древнегреческом стиле. Правда, впечатление продержалось не более пары секунд, после того, как я разглядел, что это не колонны, а прозрачные трубы, в которых лениво плавало что-то наподобие белесого тумана. Сделав несколько шагов, остановился перед первой трубой — колонной, став с интересом ее разглядывать. От этого занятия меня отвлек голос, неожиданно раздавшийся у меня за спиной.

— Привет тебе, террянин.

Я повернулся несколько резче, чем следовало и тут же почувствовал всплеск страха. Самое странное, что это определилось не по испуганному лицу медеянина, а по информации, считанной непосредственно из его организма. Произошло это настолько быстро, что я успел уловить только последний окончательный вывод: — Испуг на проявление слишком быстрой реакции.

"И что? — задав этот вопрос собственному сознанию, я настороженно замер в ожидании отклика. Спустя несколько секунд я с облегчением понял, что ответа не будет. — Но это не может у меня с головой быть? Или может? Блин! И все же это "насосная станция"! Точно! Что еще другое может быть?".

В то же время я понимал, что здесь нечто другое. Какое отношение имеет закачанная информация к определению учащенного ритма сердца на расстоянии трех метров? А уж тем более об испуге.

"Кстати, об испуге. Надо бы его успокоить. Совсем побледнел бедняга".

И точно. Продолговатая голова ученого вместо обычного цвета меди сейчас отливала желтизной. Я приветливо улыбнулся.

— Привет, — насколько мог дружелюбнее сказал я, делая навстречу пару шагов.

"Интересно, в чем причина его испуга? Спросить? Лучше не буду".

Медеянин слегка распрямился, нервно передернул плечами, как бы сбрасывая напряжение.

— Ну и что? Так и будем стоять? Или делом все-таки займемся, — этими словами, я попытался подтолкнуть к действию, непонятно чего испугавшегося ученого.