Бармен уже подготовил бокал с бурбоном и «прицеп» — бокал пива, который следовало выпить вслед за виски. Это было с его стороны своего рода выражением благодарности по отношению ко мне. Он, похоже, думал, что мои комедийные выступления притягивают людей в его заведение. Я не знал, соответствует ли это действительности. По собственному желанию я обычно выходил на сцену похохмить, чтобы спустить пар, отвлечься от того, что меня тревожило. Можно сказать, юмор был способом разобраться с самим собой. В других случаях, когда я был не в настроении, но чувствовал себя в какой-то степени обязанным подняться на сцену, я переходил на «автопилот» и попросту вытаскивал из своего «архива» анекдоты, которые накопились в памяти за много лет. Мой мозг работал именно таким образом. Спросите у меня пароль для входа в «личный кабинет» на интернет-сайте моего банка — и мне непременно придется посмотреть в записи. Спросите, какой анекдот рассказал мне Ричи Стетсафаннис в четвертом классе школы, — и перескажу его слово в слово.

Я выпил виски, затем пиво. Рядом со сценой находились двое ребят, с которыми я когда-то сталкивался на патрулировании, и они притащили меня к своему столу. Мне совсем не хотелось с ними разговаривать, но мама с детства учила быть вежливым. Мы по очереди вспоминали интересные случаи того времени, когда вместе патрулировали улицы, — истории, восприятие которых с течением времени сильно изменилось. Это позволило нам представлять себя мужественными, смелыми и решительными полицейскими, а не перепуганными сосунками, которыми мы тогда были на самом деле. Теперь мы как будто забыли, как мысленно молились, чтобы не оказаться в затруднительной ситуации и — упаси Господи! — не застрелить кого-нибудь.

Воспользовавшись небольшой паузой в разговоре, я сказал парням, что мне нужно пойти отлить — вранье, но зато самый легкий способ вырваться на свободу. Мой взгляд быстренько переместился на стол, за которым сидела Эми Лентини с приятелем. Сейчас за столом никого не было.

Я оглядел стойку бара и снова не нашел Лентини.

Я горестно вздохнул. Надо признать, я почувствовал разочарование. Не понял почему, но почувствовал. Я был похож на школьника, приревновавшего одноклассницу.

Выпил я немало, а завтра меня ждал тяжелый день. В соответствии с запиской, которую я написал на листке бумаги и положил в лоток под окошком кассира в банке, завтра вечером мне предстояло встретиться с кем-то на станции метро, и я должен надлежащим образом подготовиться: ведь нужно застукать того, кто за мной следил. Этот человек наверняка туда придет.

Поэтому я решил свалить отсюда. Своего автомобиля у меня сейчас не было: я приехал сюда, в «Дыру в стене», на такси. Толкнув входную дверь, я вышел на улицу, и на меня тут же набросился ветер. На улице было так холодно, что даже адвокат засунул бы руки в свои собственные карманы. Но мне холодный воздух даже понравился. Он слегка взбодрил меня, уже полусонного. Я решил пройтись несколько кварталов и понаблюдать, как на меня подействует ночная свежесть.

Я также принял еще одно решение: достал из кармана смартфон и, прежде чем успел уговорить себя этого не делать, набрал номер Эми Лентини.

Она ответила после третьего гудка.

— Ну-ну, — сказала она.

Настроение моментально поднялось. Похоже, она внесла меня в список контактов, не поленилась записать в телефоне мою фамилию. Знаю-знаю — я вдруг стал ощущать себя, будто снова учусь в младшем классе. Видимо, следующим моим шагом будет записка ее подружке с вопросом: «Как думаешь, я ей нравлюсь?»

— Надеюсь, не разбудил, — произнес я вместо извинений.

— Нет, все в порядке.

Я мало что смог извлечь из ее слов. Дышала она, похоже, ровно — значит, я не оторвал ее от умопомрачительного секса с этим ее танцором из группы «Чиппендейлз».