Джей Бонансинга. Чёрная Мария
Скоростное шоссе
И, начертав решенье, движется вперед. Смиряйся иль борись, молись иль богохульствуй - Ничто его обратно не вернет.
1. Трепло
Как ножницы с шорохом режут черный муслин, рассек этот голос гудящую темноту кабины. Часы показывали десять. Протянув руку к портативной рации, Лукас увеличил громкость и взял микрофон. Его тяжесть отозвалась в ладони прохладой. — Не понял вас, канал одиннадцать, повторите! — Понимаешь, я... тут вот... чрезвычайные обстоятельства... Стараясь не потревожить сон сменщика, Лукас переключил микрофон и тихо сказал: — Понял тебя, канал одиннадцать. Перейди на девятый канал. Вызывай «скорую помощь» или полицию штата, пронто. В рации потрескивали помехи. Лукас ждал ответа. Этот ширококостный негр с седеющей бородкой и неожиданно мягким выражением больших карих глаз внушительно смотрелся в полутемной кабине тяжелого мощного «кенворта». К сорока годам Лукас превратился в то, что его мама называла «шкаф-мужик». И выбор одежды этого никак не скрывал — в своих излюбленных ковбойских сапогах с подковками, черных джинсах, клетчатой рубашке свободного покроя и черном кожаном жилете он казался еще мощнее, чем был на самом деле. В динамике затрещал голос: — Не надо мне тех врачей, и полисменов не надо! Напряженная пауза, и потом — простое объяснение, произнесенное таким замогильным голосом, что Лукасу послышалась нарастающая органная музыка — как в мыльной опере перед самой рекламной перебивкой: — Бензин мне нужен, вот что. Говорил молодой чернокожий — это Лукас мог сказать наверняка. Судя по растяжке гласных — из Шривпорта или Джексона. Или даже из Нового Орлеана. Более актуальный вопрос — за каким чертом это трепло полезло на одиннадцатый канал? Общенациональный канал одиннадцать среди дальнобойщиков был отведен для эфирных перекличек. Но этот хмырь явно плевать хотел на условности связи. — Слушай, браток, — тихо сказал Лукас, — ты разговариваешь с «Черной Марией». Какие у тебя позывные? — С черной... с кем? — раздалось в ответ. — "Марией", — усмехнулся Лукас в микрофон. — Второе имя моей покойной матушки, мир ее праху. А у тебя какие позывные, браток? Снова пауза и треск статики. Потом Лукас услышал: — Вообще-то радиоклички у меня нет. А зовут меня Мелвил. Мелвил Бенуа, Сижу за рулем «камаро» семьдесят второго года выпуска и гоню по шоссе номер восемьдесят к востоку от Мейкона. — Мелвил, сделай одолжение, — проговорил Лукас. — Переключись на двадцать первый канал. Там можно трепаться, не занимая канал для переклички. Компрендо? — Понял... Хорошо... Переключаюсь. Лукас тоже переключился на двадцать первый и стал ждать, пока парнишка подаст голос. Под ним ровно гудел мотор «кенворта» — без подозрительных чиханий, стуков или дребезга, — наполняя Лукаса теплым чувством. Через несколько секунд сквозь треск статики в кабине снова раздался голос: — "Черная Мария", ты на связи? «Черная Мария»! Ты меня слышишь? — На связи, парень. Слышу тебя отлично, прием, — сказал Лукас. — Класс... Так ты думаешь, ты можешь мне помочь? — Запросто, — усмехнулся Лукас. — На семьдесят третьей миле — в десяти милях к востоку от Мейкона — стоит лавочка по имени «Бердетт». Заправочная станция: шесть терминалов для солярки, три для бензина. |
