Налетел неожиданный ветер. Он дул в спину варвару, прямо на черный огонь, и тот радостно пожирал эту новую пищу…

— Гонза! — заорал Конан, краем глаза заметив знакомую тщедушную фигурку, стоявшую на четвереньках. Он подошел к колдуну, и схватив его за воротник, рывком поставил на ноги. — Сделай так, чтобы этот проклятый огонь…

Невозможно, Конан, — варвар не сразу понял, что старик беззвучно плачет. — Сил всех земных магов не хватит, чтобы загнать черное пламя в ту Бездну, откуда оно явилось! О, Митра! Теперь ты не дождешься моей души, а быть может… — голос Гонзы упал до шепота. — И до тебя оно доберется… Ведь ты земной бог, а все, что с ней связано, должно неминуемо исчезнуть…

Конан содрогнулся. Он не боялся смерти, веря, что после нее его ждут у престола Крома, а на земле и без него как-нибудь обойдутся. Но теперь киммериец пытался себе представить, как может статься, что не будет не только земли и его, Конана — не будет вообще ничего.

Даже Богов.

Даже памяти о Земле…

И вот тут Конану впервые по-настоящему стало страшно.

Лежащие на поляне мертвецы один за другим пожирались ненасытным огнем. Их крики и стоны способны были довести оставшихся в живых до безумия.

— О, Мудрейшая! Ты! — рядом с Гонзой и Конаном оказался один из Стражей, единственный, оставшийся в живых.

"Я готова," — спокойно ответила Таврония.

Конан с изумлением взглянул на нее. Единорог вскинула голову и покосилась на варвара своим карим глазом то ли с жалостью, то ли с какой-то непонятной киммерийцу печалью. Но страха в ее взгляде не было.

"Держись за меня, Конан! Ухватись за шею — и крепко держись! Не отходи ни на шаг. А еще лучше… обними меня. Обними и не отпускай!"

Конан нерешительно положил руку на тонкую шею единорога.

"Крепче!"

Жар от пламени становился невыносимым, но он не походил на жар обычного огня. Черный огонь обжигал изнутри, выжигая и сердце, и душу.

Но прикосновение к нежной шелковой шкуре единорога неожиданно принесло облегчение. Конан слышал, как Таврония мысленно разговаривает с оставшимся в живых Стражем и Гонзой.

"Калев! — обратилась она к Бессмертному. — Встань ближе ко мне! Мне ведома твоя сила — она невелика. Но сейчас даже малая помощь может иметь решающее значение. Мы с тобой в этом мире чужие, и это повышает наши шансы на победу. А ты, Гонза… Гонза! Послушай меня!"

Старый колдун медленно поднял голову и долгим взглядом посмотрел в ее глаза. В его тусклых зрачках появился слабый огонек, будто жизнь, уже покинувшая тщедушное тело старика, снова вернулась к нему.

"Объединим наши силы. Ты был прав, говоря, что всей мощи земных колдунов здесь не хватит. Вашей магией пламя не остановишь. Но я и Калев не принадлежим земному миру. А ты… Ты один стоишь тысячи магов! Я это знаю, вижу твою Силу!"

Гонза подошел к ним и встал между Стражем и ею.

— Я всегда себя мнил лучше многих, — печально сказал он.

"Ты сам не знаешь пределов своих возможностей. Объедини свой разум с моим, и я покажу тебе твою истинную мощь! Если мы выступим вместе, то клянусь Началом Начал, остановим огонь из бездны!"

Гонза прикрыл глаза рукой и замер… потом он покачнулся и вскрикнул, как показалось Конану, с восторгом.

— Нам надо спешить, — отняв руки от лица, произнес чародей.

Киммериец взглянул на него и поразился происшедшим с магом переменам. Рядом стоял не мерзкий вертлявый, вечно хихикающий насмешник, не раздавленный и сломленный судьбой человек, смирившийся со своим поражением, а мудрый старец с ясным, умным взором.