Ей нужна лошадь, и не одна из тех кляч, что тянут актерские возки!

Нейли глубоко вздохнула и, поднявшись с табурета, бесшумно двинулась к входной двери. Чуть-чуть приоткрыла ее, и стало ясно, что стражники у покоев барона вовсе не спят: они сидели на лавке, склонив головы, и слышался негромкий стук катавшихся по доскам костей.

– Это что, Большая Дама? – спросил тот, что сидел к ней спиной, плечистый и рыжий. – Везет тебе, Дикси, ей-ей, не иначе как в рукаве игровой амулет прячешь! Вот я тебя, ей-ей!

И он показал кулак.

– Да ты чо, братишка? – обиделся второй, которого Нейли плохо видела, лишь слышала грубый голос. – В жизни всем клянусь, что ничего не было… Давай, гля, еще раз бросим, начинай ты…

– Хм, а ну-ка! О, Три Колеса? Неплохо, ей-ей!

– А теперь я… Итить, Марвин, я не виноват, честно!

Нейли прикрыла дверь – стражники не спят, тем лучше, используем их бдительность и верность барону.

Она глянула туда, где лежало тело, и вздрогнула – показалось, что оно сдвинулось, а рука изменила положение. Нет, нет, невозможно, после такого удара не выживет никто, даже самый могучий маг, он мертв, и все это ей мерещится, и нужно поскорее убираться отсюда.

Нейли прошла туда, где стоял огромный, украшенный инкрустацией из слоновой кости сундук для одежды, тихо скрипнули его петли. Свет лампы заиграл на серебряном и золотом шитье, блики побежали по дорогому, тончайшему шелку.

Она видела владетельного барона Фикра ре Ларгис не очень долго, а общалась с ним всего один раз. Но ей предстояло стать им, одеться как барон, научиться разговаривать и двигаться как барон, а все это для того, чтобы провести людей, давно знающих хозяина замка.

Если не выйдет… здравствуй, пыточная, радуйся, палач.

Она выбрала наряд под стать благородному мужу, решившему отправиться на верховую прогулку, и начала переоблачаться. Морщась, раздела труп, бывший еще теплым, словно жизнь не ушла из него, натянула штаны, примерила сапоги прямо на свои, и в них пришлось еще всунуть по нижней рубахе, чтобы не слетали с ноги.

Завершил все извлеченный из сундука длинный плащ с капюшоном.

Ну а теперь самое сложное – вспомнить, как двигался и говорил убитый, и воспроизвести все это… Нейли села на табурет, спрятала лицо в ладонях, и принялась вытаскивать из памяти малейшие подробности… небрежный жест правой руки, мягкий, бархатистый баритон, широкие шаги…

Способность подражать чужим голосам она открыла в себе еще в детстве, и за годы странствий с труппой Улыбчивого Яна развила ее. А еще она актриса, и это значит, что она сможет ходить как барон, ругаться и смеяться как он, станет на короткое время хозяином замка.

Обязательно станет.

Нейли почувствовала, как расправляются ее плечи, душу наполняет спокойная властность, и мысли становятся иными – более спокойными, ленивыми. Она напрягла горло, и вполголоса произнесла, пытаясь определить, насколько это звучит похоже на Фикра ре Ларгис:

– А ну раздвинь ноги… шевелись, сучка поганая… это не больно…

Донесшийся из-за двери голос их повелителя стражников не насторожит – тот и должен разговаривать со смазливой актеркой. А еще неплохо бы отхлебнуть вина, да побольше и отгрызть кусочек ветчины, чтобы от нее пахло как от недавно поужинавшего мужчины…

Хорошо, что она не пользуется духами.

Вино оказалось неплохим, но Нейли заставила себя сделать только пару глотков, а мясо и вовсе не полезло в рот. От него вдруг шибануло мертвечиной, да так сильно, что ее едва не вырвало прямо на поднос с едой.

Девушка отвернулась, зажимая рот, и вынуждена была схватиться за край стола, пережидая головокружение. Пришлось напомнить себе, что она не впечатлительная актриса, а барон, не раз сражавшийся с соседями, убивавший, для которого труп врага – приятнейшее из зрелищ…

Короткий меч, повешенный на пояс, показался ей неимоверно тяжелым.