— Сир, вы изволили отправить во Флорию гарнизон ровно месяц назад. Это подтверждает бумага, которую подписали офицеры, что стоят сейчас перед нами.

С этими словами Шаула передал документ королю. Тот внимательно прочел его, а затем вручил офицерам.

— Надеюсь, вы не станете отрицать, что это ваши подписи? Кто из вас может что-либо сказать в свою защиту? — Однако все офицеры подавленно молчали. Король окликнул главу своей личной стражи: — В кандалы этих предателей! За измену и сговор с врагом завтра их ждет казнь на кресте.

В зале наступила гробовая тишина. Пленных увели, остался лишь раненый воин на носилках, и к нему теперь обратился король:

— Ты продолжал бой, пока не был ранен и солдаты не унесли тебя с поля брани. Поэтому ты не будешь наказан. Но я хочу знать, что случилось во Флории.

Рабы подложили подушки под спину раненому офицеру и помогли ему приподняться.

— Сир, я младший офицер из четвертого приграничного полка. Мое имя — Нийха. — Несмотря на боль и потерю крови, раненый старался говорить твердо. — Я не был в карауле в ту ночь, когда на нас напали. Незадолго до рассвета внезапно послышалась боевая тревога. Я тут же вскочил, натянул доспехи и бросился прочь из казармы. Мои солдаты — их было всего шестеро — последовали за мной. Мой командир, которого ты только что приговорил к смерти, собирался прислать еще шестерых, но… К тому времени, как мы добрались до места схватки, нападавшие уже взобрались на крепостные стены. Я сразу понял, что эти дикари имеют превосходную воинскую выучку.

— Почему ты так решил? — поинтересовался король.

— Они нападали не единой беспорядочной массой, а отрядами, состоявшими из людей одного племени. У них не было единообразной формы, но все носили черные щиты. Их действия отличались упорядоченностью и мало кто бросался в бой в одиночку. Отважнее всех сражались бронзововолосые дикари, наряженные в шкуры и с перьями в волосах. У них были превосходные длинные копья со стальными наконечниками. Эти люди сражались, словно не ведая страха, и… в них было нечто удивительное.

— Подобное оружие мне знакомо, — задумчиво проговорил король. — Эти дикари из племени шессинов. Но что же удивило тебя?

— Не знаю, смогу ли я объяснить. Они словно пьянели в угаре боя. Даже раны и усталость не могли удержать их. Они словно черпали наслаждение в жестокости битвы.

— Ты видел, кто вел их в бой?

— Увы, нет, сир. Еще на стене я был ранен в плечо, а затем в бок — когда мы отступили к складам. Наконец, уже у ворот порта я получил ранение в голову и, должно быть, после этого потерял сознание. Мои люди вынесли меня с поля боя.

— Спасибо за рассказ. Поправляйся, восстанавливай силы, и получишь повышение. Мы ценим доблестных офицеров, которые сражаются до последнего и не бегут от врага. — Пашар подал знак рабам: пусть его отнесут в лазарет.

Когда раненого унесли, король вновь подал голос:

— Генерал Текас! — в тоне Пашара явственно читалась угроза.

С места поднялся разнаряженный мужчина с тонкими сжатыми в нить губами.

— Слушаю вас, государь.

— Ты должен был держать оборону на Северном Берегу. Почему никто не докладывал мне о нашей неспособности отразить удар с моря?

— Государь, ваш предшественник ясно дал нам понять, что его подобные мелочи не интересуют. Он считал, что угроза для нас может исходить лишь от Чивы и Омайи.

Пашар ударил кулаком по поручню кресла.

— Неужто ты считаешь меня полным болваном?! Твой долг — служить правящему монарху, а не нести какую-то чепуху о том, что интересовало покойного короля! За свою преступную небрежность ты заслуживаешь смерти! Если не желаешь, чтобы позор лег на твою судьбу, можешь сам лишить себя жизни, но поторопись! А теперь — вон отсюда!

Генерал побледнел, и все же, широко расправив плечи, вышел из зала.