— Думаешь, дело идет к свадьбе?

— Похоже на то.

— А твоя мама согласится бросить бабку и уехать в Мышкин?

— У Петра Алексеевича есть план. Он уже свел маму с тем психиатром, и доктор прочно утвердил ее в мысли, что совместное проживание с бабкой противопоказано им обеим. Теперь для полного маминого спокойствия необходимо найти бабке профессиональных сиделок. Твой папа уверяет, будто они обойдутся совсем недорого, если нанять их с проживанием. Сейчас многие приезжают искать в Москву работу, в том числе и медсестры. Кто-то из них находит богатых клиентов с родственниками, нуждающимися в медицинском уходе, а остальным приходится вкалывать в больницах за гроши да за место в общежитии. Работа изнурительная, условия жизни — ужасные. Многие будут счастливы за те же или чуть большие деньги ухаживать за единственным больным и жить в нормальной квартире. Если поселить здесь двух девушек, которые будут дежурить при бабке посменно, у них останутся время и силы и на учебу, и собой заняться. Квартира большая, ты сама видела. Две комнаты и еще кладовка с окном — полтора на два метра. Для жизни, наверное, не очень, но переночевать сгодится…

— Постой, а ты куда денешься?

— Я перееду в мамину квартиру. Она поменьше, двум сиделкам и бабке там тесновато будет, а нам в самый раз. Тем более, что Петр Алексеевич планирует сманить маму в Мышкин.

— Да, это было бы здорово. Только, боюсь, как бы бабка, вернувшись из клиники, не вправила твоей маме мозги…

— Не бойся, твой папа регулярно навещает старушку и терпеливо внушает ей мысль, что, если она еще хоть раз устроит маме сцену, то ее упекут в психушник навеки. Он добьется, чтобы суд признал ее недееспособной и лично позаботится о ее дальнейшей судьбе. По его словам, их доверительные беседы вкупе с сеансами ароматерапии, траволечением, ваннами и смирительной рубашкой дают просто поразительные результаты.

— Ты счастлива?

— Спрашиваешь!

— Я рада за вас всех — за тебя, за твою маму, за отца. И горжусь собой, своим замечательным планом. Даже Таська не смогла бы придумать лучше…

Надежда уловила судорожный Лискин вздох и устыдилась своего ликования.

— Ты не знаешь, как дела у милиции? — спросила она осторожно. — Людмилу еще не нашли?

— Пока нет. Зато нашли пистолет и машину. Пистолет — в магазине, где работает один из приятелей Людмилы, машину — в гараже у другого. Ее вымыли и даже подрихтовали, но на одежде Ирен остались частицы краски, а в углублениях протекторов — следы крови… Господи, как представлю, что она…

— Лиска, пожалуйста, не нужно! — взмолилась Надежда. — Зачем ты себя терзаешь? — И торопливо, неуклюже сменила тему: — Ты давно разговаривала с Эдиком? Слышала последние новости про Базиля?

— О том, что его отпустили под залог? Слышала.

— Нет, есть новость посвежее. Эта сволочь — его бывшая жена, узнав, что мужа будут судить за убийство, немедленно собрала дочь и отвезла к свекрам. Сказала, что у ребенка дурные наклонности — в отца, и она с ним, то есть с ней, не справляется.

— Вот гадина! И не постеснялась ведь!

— Ну, Базиль ясно дал понять, что деликатностью она никогда не отличалась. А теперь ей и вовсе не до тонких материй — нужно срочно искать нового лопуха, который согласится оплачивать ее счета.