Он захрипел, ощущая, как что-то быстро течет по груди, будто холодная вода. Он знал, что это значит. Син заставлял его мыслить с беспощадной ясностью.

Он поднял голову (это было самое трудное, что ему когда-либо доводилось делать, – череп казался каменным) и различил очертания нападавшего. Тот все еще стоял, направив на него указующий жест, будто судия.

– Я думал, ты будешь сражаться, – раздался голос. – Но для тебя это время было слишком долгим, так? Слишком долгим. Может, дело в этом.

«В чем?», – невпопад удивился он. Закашлялся и ощутил во рту вкус крови. Подумал еще, что теперь будет делать Крисси, эта сучка тупая.

– Думаю, с тобой все, – проговорил голос.

Он попытался кивнуть, но голова лишь откинулась назад, на грязное покрытие парковки, и на этот раз там и осталась. Звезды, заметил он, вроде бы потускнели, и небо выглядело каким-то более холодным, чем раньше, в нем было меньше бархатистой мягкости и больше бескрайней пустоты, которая и была его подлинной сутью.

Умереть на парковке борделя, ну какого хера…

С автострады донесся грохот очередного автовоза, он увидел мысленным взором уютный красный свет его задних габаритов, удаляющихся во тьму.

И побежал за ними вслед.

Часть II

Сорваться с цепи

Ограничение свободы – мощный социальный инструмент и в качестве такового должен использоваться мудро и сдержанно. Жизненно необходимо провести различия между сложными и целокупными признаками подлинной необходимости подобной меры для общества и упрощенным, основанном на эмоциях спросе, который появляется по мере роста всеобщей истерии. Отсутствие таких различий может привести к весьма неблагоприятным последствиям.

Глава 11

Карл допускал, что эти разборки были на каком-то уровне санкционированы охранниками или что их не расследовали толком благодаря тихому, но тяжелому давлению сверху. Так или иначе, итог один. Никто не хотел вторгаться в текущее положение дел, никто не хотел даже слышать об этом. Корпорация «Сигма», ссылаясь на свою религиозною позицию, успешно обошла большую часть попыток усилить административный контроль, что Конфедеративная Республика так стремилась сделать, а горячие речи во время конгресса довершили дело. Тела завернули в черное и вынесли.

«Слышь, нигга, уповай на Господа, – осклабился Гватемалец, после того как продал ему заточку. Он кивнул на маленькую масляную лампадку, которая стояла на угловой полочке, хотя мерцающее пламя освещало не Господа, а чернокожую Деву Марию Гваделупскую.– Начальник всегда на собраниях г’рит, Господь прикроет тебе спину. Дык ему и помочь не грех, да».

Заточка была сделана тут, своими руками, для насущных преступных нужд, в которых Гватемалец понимал как никто. Кто-то взял в мастерской моноволоконную пилку от лобзика, наплавив на один ее конец разноцветные пластиковые бусины, так что получилась яркая, ухватистая рукоятка. Вся заточка была длиной сантиметров двадцать, если не меньше, поверхность специально подобранных бусин не сохраняла отпеч