Но главным повреждением был укус, который остался на шее. Не на шее даже, а в самом её основании. В тело вгрызлись зубы, странные зубы, имелись клыки, но, в целом, челюсть напоминала человеческую. Из него вырвали кусок мяса. Ещё меня удивило, что эта рана почти не кровоточила, а края выглядели как то странно, словно мясо успело высохнуть.

Немедленно занялись оказанием помощи, мамочка тут же притащила перекись и пластырь, а дедок пытался наматывать бинты. Бинтов потребовалось много, поэтому решили просто приложить подушку и приклеить пластырем.

Когда помощь была оказана, мы немного перевели дух и получили возможность обсудить произошедшее.

– Медведь? – спросил пенсионер, перекладывая ружьё из руки в руку.

– Нет, – я пожал плечами. – Точно не медведь, не знаю кто. Какая то тёмная тварь, ростом с человека. Чертовщина творится.

– Да ну, какая чертовщина, – возмущённо проговорила мамочка, прижимая к себе детей. – Просто зверь.

– А ты у нас зоолог? Николай Дроздов, мля? – спросил недовольным голосом Женя, у которого во рту ещё торчал потухший фильтр от сигареты. – Вот, смотри.

Он отодвинул неплотно наложенную повязку на шее раненого.

– Ты много зверей знаешь с такими зубами? Не знаешь? Прикинь, и я не знаю, а то, что я видел там, точно вообще ни разу не медведь. Такой след от большой обезьяны остаться мог, ну, павиан там, или бабуин, у кого клыки есть.

Женя сейчас рассуждал, как образованный человек, хотя слова паразиты из речи никуда не делись. Явно тот, кого принято называть «бывший интеллигентный человек».

– И ещё, – добавил он, склонившись над раной. – Такая фигня. Не хочу никого пугать, но ему, по ходу, хана.

– Раны не смертельные, – тут же возмутилась мамочка, надо же, какая активная тётка, две другие вон, по углам сидят и прячутся за своих мужиков, а эта прям глава родительского комитета. Наверное, разведённая. – Просто он крови много потерял. И болевой шок. Наверное.

– Ты сюда смотри, – он обвёл пальцем место вокруг раны. – Видишь?

С раной, и в самом деле, происходило что то не то. Края её почернели, а вокруг расходилась странная реакция, все вены наливались чернотой, и процесс этот, судя по всему, развивался дальше.

– Судя по скорости, ему часа два осталось, – подвёл итог Женя.

– Это просто заражение, – успокаивая себя начала бормотать мамочка. – В рану грязь попала, вот и начался сепсис, ему в больницу надо, антибиотики нужны.

– Я знаю, как сепсис выглядит, – Женя наконец то выплюнул потухшую сигарету. – И скажу тебе, мамаша, что вот это – нихера не сепсис, это вообще не человеческая реакция, даже ядов таких нет, это вроде гангрены, но гангрена тоже так быстро не действует.

– И что, мы так и будем смотреть, как он умирает?

– Варианты? – спросил я.

– Нет, теоретически, если вот прямо сейчас попасть в клинику, то его можно спасти, – начал объяснять Женя. – Весь этот кусок к херам вырезать, а потом уже пытаться спасти остальное. Гарантии нет, но хоть что то.

– Тогда нужно ехать в больницу, срочно, – она подскочила, но тут же была посажена обратно пенсионером.

– Окстись, мать, ты за грузовик загляни, там и танк не проедет. Да и в нашу районную везти смысла нет, там только клизму поставить могут и зелёнкой помажут, надо в город его, а до города километров сто.

– Я же говорю, – Женя наконец отвоевал себе небольшую табуретку и присел на неё.