События стали развиваться стремительно. Мужик замахнулся топором, Женя сделал шаг назад, вскинул ружьё и спустил курок. То ли эти люди никогда не сталкивались с огнестрельным оружием, то ли решили показать свою лихость, то ли просто были дураками. Грянул выстрел, Женя уже привычно кубарем откатился назад, мужик сложился пополам и рухнул лицом вниз, из прорехи в шубе торчали окровавленные рёбра.

В атаку кинулись остальные, но тут начал стрелять я. Картечь по плотной толпе, а они стояли именно плотной толпой, хотя ширина моста позволяла рассредоточиться, даёт отличный результат. Шесть выстрелов вынесли четверых, ещё двое были ранены. Перезаряжать некогда, поэтому я выхватил револьвер и стрелял почти в упор.

Женя зачем то бросил ружьё и выхватил мачете, дрался он плохо, но храбро, смог отогнать мужика с кистенем, который едва меня не достал. Стальной шар разминулся с моей головой всего на пару сантиметров. Револьвер, что характерно, дал две осечки, но и оставшихся выстрелов хватило, чтобы покончить с бандитским беспределом на мосту.

– Готово, – выдохнул я и опустил пистолет, наблюдая. Как в нашу сторону тянется едва заметный дымок от мёртвых тел. Но не о всех, тот, что стоял дальше всех, определённо был жив.

– Вон тот живой, – сказал я Жене, указывая пальцем.

– Вижу, – весело отозвался он, его всё происходящее явно забавляло. – Сейчас будет мёртвый.

– А ты почему второй раз не выстрелил? – спросил я, когда мы склонились над телом.

– Я стрелял, только патрон остался старый, которым оленя убил.

У меня опустились руки. Он даже патрон не заменил. Никакой дисциплины, безалаберность, возведённая в Абсолют, надо всё самому проверять.

Мужик был ранен, пуля из револьвера пробила ему предплечье, кровь текла обильно, но он терпел и старательно притворялся мёртвым. Женя присел рядом и достал складной нож. Открыл лезвие и тихонько ткнул его в щеку.

– Слышь, мужик, ты не прикидывайся, а то сейчас резать начну.

Он открыл один перепуганный глаз и посмотрел на нас.

– Для начала вырежу тебе глаз, – сообщил Женя доверительно. – Потом воткну острие под ноготь, а ногтей у тебя целях десять. Если будешь упираться, то придётся развести костёр, а вот тогда…

– Не губи, – заскулил мужик, это явно был не самый авторитетный бандит, комплекцией мало отличался от первого провокатора, одет в какие то лохмотья, и с такой же точно козлиной бородой. – Чего тебе надо?

– Мне?!! – фальшиво удивился фармацевт, – ничего, мне просто нравится людей мучить, прикинь.

Раненый снова закрыл глаза и заплакал навзрыд.

– Если тебе интересно, – добавил я, – я могу его остановить. Только ты должен нас заинтересовать.

– Чего?

– Выдай нам, где ваше добро хранится, тогда, глядишь, просто убьём.

– У атамана, в поясе, – он распахнул глаза, полные слёз. – Там всё, он себе забирал, не губитеееее…

– Проверь, – скомандовал я.

Пояс у атамана был солидный, широкая кожаная лента в палец толщиной, пряжка весом чуть ли не в килограмм, поизучав его в течение нескольких минут, мы выяснили, что пояс непростой. Материал распадался на две полосы, между которыми имелся тайник. Видать, не доверял своим атаман. Что у нас тут?

Раненый, воспользовавшись тем, что наше внимание было отвлечено на пояс атамана, попытался уползти, но Евгений тут же пресёк, воткнув с размаха нож ему в бедро. Мужик завыл противным голосом и отключился. А в поясе всё было дорого богато десяток золотых монет, тридцать две серебряных, несколько цепочек, браслет, какой то амулет, тоже золотой.