Поминки он пропустил – снова попытался сбежать. Затылок ещё болел после близкого знакомства с обухом топора. А вот челюсть – это после мужика из Греха. Его пытали после девушки, изрезанной на куски. Этого раздели, так же как и всех. Он был ранен тяжелее девушек и не дожил до конца «веселья», но и того что успел пережить – уже слишком. Ему зашили рот ржавой проволокой, её же продели под кожу на спине и связали с верёвкой, после чего Биат стала «выгуливать» его по зданию. Не просто так, конечно. Она подводила его к раненным Тёмным, останавливалась ненадолго, потом шла дальше. Первый раненный не проявил интереса. Второй потянулся вперед, и зубы впились в плечо пленного. Парень вздрогнул, потом истошно завыл. Тёмный сглотнул и откусил ещё, после привалился к стене, расслабленно прикрыв глаза и жуя откушенное мясо. Она потянула верёвку, кожа натянулась – парень понял, что с ним будет и попытался сбежать. Кожа лопнула, проволока вышла из его плоти. Биат расхохоталась и, ухватив его за руку, подтащила поближе к следующему раненному, а потом отошла в сторону – и они поползли к нему. Куча раненных Тёмных, навалилась сверху - парень стонал и выл, но не слишком долго. Может, умер от болевого шока. А может, кто-то перекусил артерию…, кровь текла из-под шевелящейся массы тел, жертву почти не было видно. Тогда Белый и попытался сбежать снова и сам не понял, как и откуда, получил прикладом в зубы.

Вот теперь очнулся, пленные, видимо, кончились, котлы пусты – поминки давно закончились, Тёмные валяются по углам, похрапывают, намаялись они за день, суки штопанные…

По лестнице спустился лысый мужик, вся голова утыкана клыками и когтями, кажется, будто это всё у него выросло вместо волос. Он прошёл мимо, добрался до девушки, распятой у окна, пристроился сзади, спустил штаны. Ухватился за полные бёдра бедняги из Греха и оба тела начали трястись от характерных движений. Девчонка не шевельнулась ни разу, а Тёмного нисколько не смутило, что, возможно, она мертва.

Закончив своё дело, Тёмный вытащил нож и отрезал кусок плоти со спины. Она так и не шелохнулась, всё-таки мертва…, жуя свежанину, Тёмный подошёл к нему. Сел напротив.

-Оно долго ничего не ело. – Сказал уродец, откусив ещё кусочек от шматка сырого мяса в правой руке. Прожевав, протянул кусок ему. Белый содрогнулся, наклонился вперёд – тошнило, но ничего кроме слюны на полу не оказалось. – Оно должно поесть. В животе пусто, Священное мясо должно быть толстым, когда Могучий захочет есть.

-Иди ты на хуй… - Выдавил Белый, как-то отстранённо подумав, что ему теперь всё равно…, ощутил укол совести – зачем он стрелял, когда Грех пошёл на приступ? Не стрелял бы, так побольше этих тварей сдохло бы…, а что бы с ним сделали грешники? Он ведь не знает насколько свихнувшиеся они. Может, всё было бы ещё хуже…, нет, ну куда уж хуже?

-Я на хуй не хожу. – Задумчиво жуя, ответил Тёмный. – Мне не нравится. Не понимаю, почему некоторым нравится. Я в пизду хожу. Мне нравится.

-Да хоть куда иди, только отсюда. – Прошипел Белый.

-Не могу. Могучий велел охранять это место. – Снова откусил кусок свежанины и задумчиво…, вот как вообще, в этих пустых, тупых глазах, может возникать задумчивость? Но факт, Белый уже далеко не первый раз замечал, как стеклянные глаза Тёмных, вдруг меняются, словно там, в глубине изувеченного сознания, вдруг подаёт голос то, чем когда-то были эти люди.

А может и правда? Может это так и есть? Вдруг они иногда вспоминают, кто они такие были в прошлом и их самих ужасает то, что они творят? Ну-ну, а единороги красно-чёрные и гадят в тапки по ночам…, грёбанный Велес, что б он сука сдох, со своими…

-Ешь.