— Фиалка, ромашка, маргаритка...

Сердце перестает биться. Все правильно, в определенном контексте все совершенно правильно!

— Это имена, Джун? Женщины в инкубаторе называли себя цветами?

— Так велел Орвал Гантер, — рыдает Джун, — чтобы никто не узнал настоящих имен. Девчонкам тоже было легче: стыдились ведь.

— Как они узнавали об «инкубаторе»?

— По объявлениям, — трет глаза старуха. — В газетах крупных городов есть специальные колонки для личных сообщений.

— Но ведь это очень рискованно! Полиция могла бы сесть на хвост...

— Только не Орвалу! Этот хитрец все предусмотрел. В объявлении говорилось лишь о пансионе для незамужних беременных. Что-нибудь вроде: «Вам одиноко? Квалифицированный персонал гарантирует высокое качество обслуживания и полную анонимность. У нас вы найдете внимание и поддержку». Боже милостивый, девчонки прекрасно понимали, о чем речь. Да они сотнями к нам приезжали!

Высохшее тело трепещет, Джун льнет к тебе, будто ты, как всемогущий, способен отпустить ее грехи.

— Этим женщинам хотя бы платили?

— Платили? — отстраняясь от твоей груди, фыркает Джун. — Нет, это они платили. Орвал брал с них по пятьсот долларов!

— Пятьсот долларов? — в ужасе повторяешь ты. — А бездетные пары, сколько с них брали?

— Обычно тысяч десять.

Десять тысяч в годы Депрессии, плюс сотни беременных, с которых тоже взималась плата... Да, Адамс-младший не преувеличивал, его отец и Гантеры зарабатывали на славу.

— Ева Гантер была еще хуже мужа! Настоящая дьяволица! Ее не волновали ни беременные, ни малыши — только деньги!

— Если вы знали, что они такие монстры, зачем согласились помогать?

Джун прижимает к груди свои четки.

— Тридцать сребреников... Пресвятая Дева Мария... Роза, Сирень, Ромашка, Лилия...

Схватив за костлявые плечи, заглядываешь старухе в глаза.

— Я представился Джекобом Вайнбергом, но, возможно, это не так. Думаю, мою мать звали Мэри Дункан. Я родился в августе тридцать восьмого. Когда-нибудь слышали ...

— Мэри Дункан? — всхлипывает Джун. — Если рожала у Гантеров, то наверняка под вымышленным именем: Ромашка или Орхидея... Кто знает...

— Родились близнецы, и Мэри подписала заявление, что отказывается от обоих...

— Близнецы родились у нескольких девчонок. Как радовались Гантеры! Еще бы, двадцать тысяч вместо десяти.

— Но родители взяли только меня... Близнецов что, всегда разделяли?

— Все упиралось в деньги! Если пара могла позволить себе лишь одного из близнецов, то разделяли. Кому отдали второго ребенка, установить невозможно.

— Неужели не вели записи?

— Гантеры были очень осторожны. Записи велись, но почти сразу же уничтожались. То немногое, что они хранили, сгорело при пожаре.

Все, тупик, больше тебе ничего не узнать!

Джун бормочет что-то еле слышное. Успеваешь разобрать всего несколько слов, однако и их достаточно, чтобы волосы встали дыбом.

— Что? Что вы сказали? Джун, повторите, пожалуйста.

— Тридцать сребреников. Семь мертворожденных детей...

— Ваших?

— Я надеялась, что на деньги, которые платили Гантеры, своих детей мы с мужем вырастим в достатке. Хорошая школа, университет... Но, похоже, мое чрево проклято. Господь наказал меня, оставив бездетной.