Его ноги ударили китаянку на уровне колен. Потеряв равновесие, она замахала в воздухе руками и, падая, выпустила иглу. Танака ринулся на нее, схватил за горло. Но она обладала удивительной силой. Она вновь увернулась от него, кинулась к двери, вопя на этот раз как сирена.

Он поймал ее за талию, приподнял над полом и бросил на дверку одной из кабинок, которая от удара открылась. Танака бросился за ней и закрыл дверку пинком. Он согнул китаянку пополам и, держа ее за волосы, начал ударять лбом о фарфоровый унитаз. Она снова закричала.

Полковник Танака надежно выполнил свой захват. Кожа на лбу лопнула, и струя крови забрызгала пол и белый фарфор. Танака едва успел отпрянуть. Китаянка отбивалась уже слабее. Японец наносил удары все сильнее и сильнее: нужно, чтобы она умерла.

В отчаянном рывке китаянка ухватилась за его волосы и вцепилась в них, чтобы распрямиться.

Танака перевел дух, не сопротивляясь, и с силой обрушил ее голову на унитаз. На этот раз хрустнула теменная кость слева. От дальнейших ударов слышался почти мягкий, отвратительный звук. Китаянка больше не кричала. Она была без сознания. Танака безжалостно продолжал молотить ее разбитый череп о треснувший фарфор унитаза. Он остановился, лишь когда увидел, что из ноздрей китаянки потекла кровь.

Для большей надежности он приподнял тело мертвой и погрузил голову в унитаз. Для того, чтобы она захлебнулась, если в ней еще оставалась искра жизни. Затем он вышел из узкой клетушки, захлопнув за собой дверку.

Проходя мимо зеркала, он проверил свой внешний вид и быстро причесался. Слава богу, крови на одежде не было. Он мог благопристойно отправиться в ресторан делегатов.

Коридор был пуст.

Полковник направился к лифтам. Ему пришлось подождать всего лишь несколько секунд, прежде чем подошел один из них, который, по счастью, оказался пустым.

Малко наклонился, чтобы поднять ее, и его взгляд упал на ножку стула, на котором он сидел. К ней черным лейкопластырем был прикреплен металлический провод.

В его голове сработала сигнализация. Он уже заметил, что к машине был подключен провод, который шел вдоль стены, и это его не удивило. В наше время все машины электрические. Он встал и осмотрел провод от стула. Он шел вдоль стены и исчезал в отверстии. Малко нагнулся и увидел известковую пыль. Отверстие было свежим. Он выпрямился, испытывая неприятное покалывание в кончиках пальцев.

Осторожно подойдя ближе, он уронил линейку так, чтобы она одновременно коснулась стула и пишущей машинки.

Раздалось потрескивание, и проскочила короткая синяя искра. Линейка упала на пол. Против своей воли Малко отскочил назад. Он поднял линейку. В тех местах, которыми она коснулась металла, остались две черноватых метки.

Он только что избежал хитроумного способа поражения электрическим током. Ждать собеседника больше не стоило.

Дернув за стул, он вырвал провод. Затем вызвал по телефону электриков, попросив их прийти немедленно. Написал «Опасно» на листе бумаги и положил его на провод.

Еще сильно взволнованный, он вышел из комнаты. Надеясь, что в баре делегатов найдется русская водка. В кистях рук еще покалывало. Легко отделался. Оставалось лишь предупредить Эла Каца об этом неожиданном повороте. Одно было несомненно. Их враг находился внутри ООН. «Мэд Догз» были лишь исполнителями. Нажав на кнопку вызова лифта, Малко заметил, что его правая рука слегка дрожала.

– Нужен микроскоп, – сказал он, – но я почти уверен, что эти волосы принадлежат какому-то азиату.

Эл Кац покачал головой.

– То же самое говорят и в лаборатории полиции.

Было восемь часов вечера. Тело мадам Цо уже покоилось в морге. Его обнаружили через несколько минут после того, как Малко покинул этаж. Уже целый час трое мужчин обсуждали создавшееся положение.