— Косолапов. Я тебя в свои проблемы втягивать не хочу. Оставь мне ключи от хаты и отваливай.

— Чего-о-о?! — разворачиваясь к другу всем телом, выпучился байкер. — Ты чо, Завянь?! С пальмы рухнул, мозжечок отбил?! Какой «отваливай»?! Я тебе…

— Коля, — с истинно Завьяловской интонацией выговорил Иннокентий, — затухни. Давай ключи и отваливай. Я рыбок покормлю.

Косолапов ошалело поглядел на появившуюся в просторной прихожей черноволосую Раечку с осиной талией:

— Не ты видала, а… Ты видала?! — косолаповское рычание набирало обороты и демонстрацию: — Он, видишь ли, меня впутывать не хочет!! У него типа — проблемы!! Завянь!! А когда под мою «беху» мотоциклист на трассе залетел?! Когда мне в «Трех свинках» два ребра сломали и зубы выбили?! Кому я первому позвонил, а?! Кто первым ко мне всегда подрывался?! Кто за меня перед всеми мазу держал?!

К подобному отпору компания была готова.

Скромно стоя в уголке у одежной вешалки, Завьялов наблюдал, как лицо Иннокентия пошло какими-то волнами, исказилось…

— Прекрати давить!! — почти что взвизгнул Кеша. — Ты ничего не понимаешь!! Ты д о л ж е н уйти!! Для твоей же безопасности!!

Последнее предупреждение стилист добавил зря: забылся видимо. Колян не просто озверел, а зверски разобиделся. Встал в наполеоновскую позу, скрестив поверх пуза могучие татуированные руки, и гордо выдал:

— Еще одно слово. И я тебя в аквариуме притоплю. — Повернулся к ветреной медсестричке, дал команду: — Раечка, бери девушку и на кухню. Мужики проголодались. Пиво в холодильнике. Сейчас состоится разговор не для детских ушек, шлепайте отсюда.

Завьялов мысленно закатил глаза к потолку. Чего-то подобного он, в принципе, и ожидал. С Коляном н у ж н о посидеть. Поговорить. На этот случай был заготовлен иезуитски хитрый финт — ответная обида, выход на авансцену рассудочного дядюшки из Конотопа.

Приветливо улыбающаяся Раечка подхватила Зою под руку — пойдемте, пойдемте, пускай мужчины поговорят, — увлекла ее к холодильнику с застоявшимся пивом и скудными (консервированными) закусками, сухариками, чипсами. Капустин воспроизвел лицом выражение «ненавижу ссориться по пустякам», проговорил заранее условленную фразу:

— Не буду обижать тебя, Колян… Тебе все Михаил Борисович скажет, иначе подеремся.

Конотопский Михаил Борисович выбрался из угла за вешалкой и, практически не глядя на надутого, набычившегося Косолапова, двинулся к гостиной, украшенной огромным аквариумом с экзотическими зубастыми рыбинами.

Сел в глубокое кожаное кресло цвета и фактуры мягкого океанического песка. Ногу на ногу закинул, спокойно поглядел, как недовольно сопящий Коля усаживается напротив на диван и смотрит исподлобья, кулаки пудовые оглаживает.

Некоторое время два приятеля глядели друг на друга. Генерал Потапов упрятался в глубь личной сущности, позволив выступить вперед Завянь. Иннокентий на цыпочках двинулся к удобствам. Его жена и так куда-то исчезла…

Друзья глядели в упор. Как будто искали бреши и лазейки в обороне. Как будто принюхиваясь, наподобие двух волкодавов перед дракой.

Первым не выдержал Косолапов. Его брови дрогнули, приподнялись… Удивленное выражение на секунду промелькнуло на лице. Николай улавливал, но не мог понять — что в этот мужике его привлекает?! что кажется знакомым? близким. Родным насквозь, до самой печени!

— А Райка меня в тот вечер сама в «Ладье» нашла, — выдал Косолапов неожиданно. Словно конотопский дядюшка мог что-то знать о ветреной больничной медсестричке и проигранной лав-стори!

Смущенно поскреб заросший подбородок, хмыкнул.