В прошлом году близнецам исполнилось по пять лет. За это время не было дня и часа, чтобы отец не всматривался напряженно в близнецов и не искал в них признаки ЧУЖОГО ПРИСУТСТВИЯ. Визита уродов! незваными явившихся всей семьей на чужой праздник. Явившихся с детьми и женами жадно подглядывать за чьим-то счастьем, за радостью, любовью, нежностью!!

П и т а т ь с я, насыщаться чужой жизнью…

…Ваня догнал, укатываемый волной мячик, принес его сестре. Как принято при ссорах, чмокнул в щечку.

Завянь расслабился: обычный день, привычный приступ паранойи.

Циклоны были правы, когда уговорили стереть память беременной Зое.

Она забыла похищение, последующие дни… Ей позволили встретиться с отцом, рассказать ему сказку о героическом спасении, с в о е й внезапной влюбленности в героя..

Остальные переговоры (с полицейскими) провел батенька Максимович, отбрехал от органов дочь и зятя. Не советуясь с Завьяловым, незаметненько подвел к Зое психиатра, тот убедит взволнованного папеньку, что так бывает: психика благотворно отчленяет, растворяет неприятные моменты. Зою больше не тревожили расспросами.

Завьялов оглянулся: от домика-бунгало, через пляж шла е г о ж е н а.

Она предпочитала курорты, максимально освобожденные от шумных соотечественников. Спасалась от назойливости. Внимания и взглядов, фотографий, сделанных тайком.

Наивная. Такая красоты везде влечет внимание как шлейф.

Женщина ревниво поджимают губы, мужчины втягивают животы (мускулистые играют бицепсами). Зоя, плавно покачивая бедрами, обмотанными ярким парео, идет через пляж к с е м ь е…

Подходит к мужу, – Борис замечает, что брови супруги нахмурены, – обойдя шезлонг, кладет невесомые нежные руки на его горячие от солнца плечи, наклоняется и шепчет:

– Милый…, мне нужно к врачу… Ты присмотришь за детьми?

– Что-то случилось? – Борис встревожено привстает, вглядывается в любимое лицо…

– Не понимаю, – морщиться жена. – Правое ухо почему-то перестало слышать, я договорилась на рецепшене, меня в больницу отвезут…

Завянь кричит. Страшно, жутко, дико!..

"Ты чо орешь, как оглашенный?" – недовольное бурчание Потапова вливается в кошмар ушатом ледяной воды.

Завьялов открыл глаза…

Гостиная генеральского дома. Он сидит в кресле, укрытый пледом. Напротив большое окно, за которым уже солнце встало: празднично раззолотило осенние березы, на влажных еловых ветках лучи играют крупными, сверкающими мазками.

"Кошмар, – бормочет Боря. – Фу! Константиныч, мне такой кошмарный сон приснился!"

"Да видел я твой сон, – Борису почудился зевок в генеральском тоне. – Море, пляж, детишки…"

"Зоя с циклопом, – добавляет Завянь и трясет головой: – Присниться же такая убедительная хрень! Приснилось, будто Зоя, совсем как я, оглохла на одно ухо, ей память стерли. С моего же разрешения, причем…"

"Да видел я все, Боря, видел. У нас мозг один на двоих. И сны одни и те же".

Несколько минут Завьялов приходил в себя. На раскладушке безмятежно посапывал стилист Капустин (в его теле). Зоя (с террористкой внутри) тоже спать изволила. В комнате не было только собачонки.

"Лев Константиныч, мы давно в гостиную с веранды перешли?" – спросил Потапова.

"Угу, – бормочет генерал, – давненько. Ты таким вымотанным был, что даже не проснулся".

"А почему ты меня не разбудил, не попросил сменить на карауле!"

"Дак у Капустиных к тому времени уже "перемотка" закончилась, – снова словно бы зевнул Потапов. – Кеша тут приглядывал".