– Говори!!!
– О, Боже!! Я не могу! Я не имею права! Жюли этого не переживет!!
"Панфиловец" Завьялов опустил стеклянную "гранату", минуту занял размышлениями, в результате коих, предложил:
– Давай по пунктам. Ты что-то там талдычил о м о и х, зубах Кеша? Хочешь сказать, я могу их получить обратно?
Кеша убрал локти от лица, опасливо кивнул:
– Такая вероятность – есть.
– От меня что-то зависит?
– Конечно! Да!
– Что?
– В определенный час вы должны находиться в определенном месте. Больно вам не будет, обещаю.
Борис прищурился, подумал:
– А почему я должен верить, что ты не заманишь меня в ловушку? к каким-то там своим дружкам?
– Мой бог, Борис Михайлович, – поднимаясь с земли, заволновалось тело, – я тоже, своего рода – пленник! Я тоже, не меньше вас хочу – вернуться!
– Куда? – нахмурился Завьялов.
Иннокентий снова сделался упрямым. Борису показалось, еще немного и забудется, примет гордую наполеоновскую позу с мизинцем на бицепсе. Кеша оказался парнем не промах: ручки он таки скрестил, но пальчики благоразумно упрятал подмышками.
– Своим ответом я нанесу вам вред.
– Тайны, значит, – нахмурился Борис. – Смертельные секреты…
– Именно – так, – напыщенно кивнуло тело Кеша.
– И чем это грозит?
– Вам или мне?
– Обоим, идиот!
– Вы…, вам лучше об этом не знать. Я… получаю поражение в правах.
– Каких? – искренне удивился Завьялов.
– Вам лучше этого не знать. Вы просто будете выполнять все мои рекомендации, и все будет в порядке.
Если бы совсем недавно Кеша в его куртке и теле не рыдал на лавочке под фонарем, Завьялов, вероятно, проявил бы осторожность. Все друзья считали Борю умным парнем. Того же мнения придерживались и преподаватели во всевозможных учебных заведениях…
Завьялов понимал, что существуют тайны, к которым лучше не прикасаться даже краем. Убью точнее пули! держись от них подальше.
Но Кеша, даже в его теле выглядел абсолютным обсоском. Знакомые девушки в унисон твердили, что Боря свет Михайлович имеет быть исключительно брутальным типажом. Мачо, так сказать.
Мачо с Иннокентием внутри превратился в заурядную половую тряпку. В сопливую кликушу. Ботаника с чужого плеча. Мокрую курицу с накаченной задницей. Какого-то педрилу, если говорить совсем уж честно.
– Послушай, Кеша, – подходя к телу вплотную, похлопывая по спине, ласково произнес Завьялов, – я не вчера родился…
– Вы родились в одна тысяча…
– Не отвлекайся на фигуры речи! – прорычал Завьялов. – Слушай молча.
– Угу.
– Так вот. Я не вчера… Черт! Короче. У тебя что-то пошло не так, Иннокентий. Я прав?
– Угу, – не считая мычание разговором вслух, опять кивнуло тело.
– У тебя что-то пошло не так, – задумчиво повторил Борис. – Есть вероятность, что мы не выпутаемся?
Тело невразумительно повело плечами.
– Значит – есть. Паршиво. Ты можешь связаться со своим начальством и сообщить о произошедшем сбое в программе?
Кеша замотал головой.
– И что нам делать?
Завьяловское лицо, руководимое изнутри мокрой курицей, изобразило намек: мол, а я вам, господин хороший, уже докладывал: "Будете паинькой, всё разрешится ко всеобщему удовлетворению".
– Твоими бы устами…, – пробормотал Борис. |