Изменить размер шрифта - +
Ни единой возможности не
упустит вода.  И неведомыми путями, какие  не вычислит ни  один вычислитель,
утечет просто потому, что весома, и вы останетесь без воды.
     Ваша армия --  вода, не перегороженная плотиной. А сами вы -- тесто без
дрожжей. Земля  без  семени.  Толпа без  желаний.  Вы распоряжаетесь,  а  не
увлекаете.  Вы  --  несведущие свидетели.  А темные силы, что  напирают, да,
напирают  на  стены  царства,  не  станут дожидаться ваших распоряжений,  --
захлестнув,  они  погребут  его  под  собой.  Зато   потом  ваши  еще  более
бестолковые  историки   объяснят  вам  причины   катастрофы  и  скажут,  что
противники одержали победу благодаря лучшей выучке, расчету и военной науке.
Но говорю вам: нет выучки, расчета и военной науки у воды, сметающей плотины
и затопляющей города людей.
     Я  занимаюсь будущим, как ваятель: он ударяет резцом по глыбе  мрамора,
высвобождая  свое  творение.  Отлетает  осколок  за  осколком,  за  которыми
пряталось лицо бога. Кто-то  скажет: "В  мраморе уже был  этот бог.  Ваятель
нашел  его.  Нашел,  умея  работать  резцом".  А  я говорю вам:  ваятель  не
рассчитывал  и  не находил. Он  работал с камнем. Не  капли  пота, не  блеск
мелькающего  резца заставили  улыбнуться  мрамор.  Улыбаться  умел  ваятель.
Освободи человека, и ему захочется творить.

XVI


     Собрались  мои  генералы, дотошные и  недалекие. "Нужно разобраться, --
сказали  они,  --  почему у нас люди  враждуют и  ненавидят друг  друга?"  И
генералы  устроили  судилище. Они  выслушивали  одних,  выслушивали  других,
вникали в притязания тяжущихся  и восстанавливали  справедливость, возвращая
положенное  по  закону одним и  лишая других незаконного обладания.  Но  вот
причиной раздора стала ревность. Генералы пытались выяснить, кто прав, а кто
виноват.  И ничего не могли понять, так безнадежно запутывалось дело. Один и
тот  же  поступок  выглядел благородным  в глазах  одного  и низким в глазах
другого,  великодушным  и  одновременно жестоким.  Генералы засиживались  до
глубокой ночи, и чем меньше спали, тем больше тупели. Наконец они явились ко
мне: "Все это безобразие, -- сказали они, -- заслушивает одного -- потопа!"
     А  я вспомнил слова моего отца:  "Когда зерно покрывается плесенью,  не
перебирай  зерен, поменяй амбар. Если люди ненавидят друг друга, не вникай в
дурацкие причины, какие они нашли для ненависти. У них найдутся другие и для
любви, и  для безразличия,  но они о них  позабыли. Я не обращаю внимания на
слова,  я знаю:  они --  вывеска,  и прочесть ее  трудно. Не умеют  же камни
передать тишину  и прохладу храма; вода и минеральные соли -- тень и  листву
дерева,  так зачем мне знать,  из  чего  выросла их ненависть? Она  выросла,
словно  храм, и сложили ее из  тех  же  камней, из каких  можно было сложить
любовь".
     Они отягощали свою ненависть всяческими причинами,  а я  смотрел  и  не
помышлял лечить их тщетным  лекарством  справедливости.
Быстрый переход