Айвелю не нужна была жизнь жалкой кучки обреченных людей, которая рано или поздно растворится в бурном водовороте Хаоса. Его интересовала слава, а еще точнее — поединок с человеком, не побоявшимся встретиться лицом к лицу с гольстеррами.

Слухи, подобно чуме или мору, распространяются невероятно быстро. Никто не мог бы с уверенностью сказать, откуда Танцующий узнал о ночных событиях, потрясших лагерь имуров, впрочем, это было не столь уж и важно. Главное, что он пришел сюда в сопровождении свиты секундантов, чтобы убить человека. Не из ненависти или чувства мести, а всего лишь ради призрачной славы — ветреной кокотки, требующей от своих поклонников все новых и новых безумств и свершений.

Группа дроу остановилась недалеко от моей палатки, не обратив ровным счетом никакого внимания на Лама, расположившегося чуть в стороне.

— Ты и есть тот самый Хрустальный Принц?

По выражению лица Айвеля было прекрасно видно — он ожидал чего-то большего, чем измаранный в пыли оборванец, сидящий на земле, словно какой-нибудь нищий.

— Прежде чем спрашивать меня о чем-либо, следует назваться.

Один эльф из свиты сделал было порывистый шаг вперед, вознамерившись покарать наглеца, посмевшего в таком недопустимом тоне разговаривать с его господином, но принц чуть поднял правую руку в упреждающем жесте, разом остудив порыв чрезмерно горячего юноши.

По выражению глаз незнакомца предводитель дроу понял, что это именно тот человек, ради которого он пришел. В его взгляде угадывался некий отпечаток силы, которым бывают наделены только очень немногие.

— Я Айвель, наследный принц дроу. — Говоривший изысканно поклонился. Спутники последовали примеру своего господина. — Меня привело в этот лагерь желание бросить вызов Хрустальному Принцу, чтобы в честном поединке выяснить, кто из нас лучший боец.

Я с трудом удержался, чтобы не расхохотаться во весь голос. С чего этот напыщенный, самодовольный болван вдруг решил, что мне ни с того ни с сего захочется вступать с ним в честный поединок для выяснения, кто из нас лучше?

В то время я даже не догадывался, что это действительно великая честь, которой удостаивались лишь избранные. В древней культуре дроу подобная дуэль с представителем царствующей династии значила очень и очень много. Даже больше, чем можно было себе представить.

— У меня нет настроения биться, поэтому будем считать, что ты лучший. Возьмем в свидетели твою свиту и пару имуров, которые смогут подтвердить всем, что я испугался. Теперь ты доволен?

Конечно, не стоило вести переговоры в таком тоне. Тем более с заведомо превосходящим по силе противником. Но на протяжении последних суток я постоянно находился в неослабевающем напряжении, с трудом балансируя на грани жизни и смерти, поэтому у меня просто не осталось ни сил, ни желания подбирать выражения, чтобы не обидеть этого заносчивого принца.

Как только смысл последней фразы дошел до сознания дроу, его пепельно-серая кожа побелела от гнева. Человек открыто смеялся над ним. Даже если не принимать во внимание все сказанное, оставались глаза, которые лучше всяких слов выражали мысли своего хозяина.

Ни один воин никогда не посмеет оскорбить другого, заявив подобное. Если бы Айвель не знал, что Хрустальный Принц не трус, эти слова можно было приписать испугу, но сидящий в пыли человек не боялся. Не боялся никого и ничего.

— Нет! Я не доволен. — В голосе Танцующего слышалось пение стали, из которой было выковано его древнее оружие. — Трус недостоин того, чтобы жить. Я вспорю твой живот, выпустив внутренности, и то же самое проделаю с оставшимися людьми. В моем лице ты оскорбил всех дроу.