Но в одиночку незаметно приблизиться к противнику на такое расстояние во время битвы почти невозможно, поэтому оставалось одно — достать его издалека. С той стороны, откуда он меньше всего ожидает нападения.
Проявив невиданное упорство, одновременно задействовав все свои связи и знакомства, Ита ухватилась за слабую зацепку, способную в конечном итоге привести ее к намеченной цели. Девушка повстречалась со старым, даже не побелевшим, а скорее пожелтевшим от древности друидом, чья память все еще хранила воспоминание о днях и славных делах давно минувших эпох. Это был чудом сохранившийся осколок того далекого времени, когда мир был еще слишком молод, чтобы пасть жертвой самоубийственных войн.
Этого древнего старика звали Калатан. Он прожил слишком долго и успел устать от мирской суеты, так что поначалу даже не хотел разговаривать с незваной гостьей. Однако что-то всколыхнулось в его зачерствевшей душе, когда он увидел глаза этой девушки. Может быть, на память ему пришли дни давно прошедшей молодости, или же лицо полукровки напомнило ему дуновение свежего весеннего воздуха, который приходит в долину с западных гор, чтобы возвестить о том, что зима уходит и жизнь, несмотря ни на что, продолжается. Как бы то ни было, в конечном итоге друид согласился ответить на ее вопросы. И рассказал, что как такового заклинания не существует. Стрела, разрывающая сердце, сама решает, подходит ли ей человек, энергию которого она возьмет в обмен на выстрел, или же нет.
— Вообще, эти стрелы скорее живые существа, нежели магическое оружие, — продолжал Калатан, не обращая внимания на выражение бескрайнего удивления, застывшее на лице девушки. — С ними связано много странных и темных историй, о которых лучше не упоминать вслух, чтобы не потревожить души давно умерших воинов.
Он замолчал, и было хорошо видно, что его мысли вернулись к тем безвозвратно далеким временам, сама память о которых, казалось бы, покрылась толстым налетом вековой пыли.
— Единственный, кто что-нибудь может знать обо всем этом, — наконец проскрипел старик, выйдя из состояния глубокой задумчивости, во время которой Ита стояла, затаив дыхание и боясь даже пошевелиться. — Так это Сарг...
Фраза прозвучала так, как будто мифического Сарга должны были знать абсолютно все обитатели древнего леса.
Однако девушке это имя ни о чем не говорило.
— А кто этот почтенный мудрец? — осмелилась спросить она после некоторой паузы, вызванной скорее замешательством, нежели робостью.
— Кхееее-кхххеееее, кхххеее!
Звуки, вырывавшиеся из горла старого друида, были похожи на кашель, но, на самом деле это был смех...
Ита молча и терпеливо переждала и этот всплеск эмоций. В конце концов, она пришла сюда по делу, и только от желания или нежелания Калатана зависело, узнает ли она хоть что-нибудь полезное.
— Ах, девочка, девочка... — проскрипел он, наконец, просмеявшись-прокашлявшись, — имя Сага когда-то было на устах всей Алавии, потому что именно он был первым, кто применил заклятие «Искажение пространства» и положил конец могуществу некромантов; именно он стоял во главе войска, разбившего бесчисленные легионы орков, вторгшиеся с юга во время великой засухи, и... А впрочем, — устало махнул рукой старик, — можно до бесконечности перечислять все его великие свершения и ратные подвиги, но если из людской памяти так быстро стерлись воспоминания об этом удивительном герое, то я не стану тратить свое драгоценное время на то, чтобы просвещать молодую девушку, нарушившую мой покой из-за глупой прихоти.
В ответ на эту гневную исповедь Ита просто промолчала. Когда имеешь дело с друидом, да еще и практически высохшим от древности, говорить что-либо в свое оправдание не имеет смысла. Если старик захочет — скажет сам все, что нужно, а если нет, то никакие просьбы, уговоры или угрозы не подействуют. |