Причем это был не просто взгляд, а скорее сигнал. Ответ на самый главный вопрос; кто должен взять амфору?

Если бы «светлый призрак» просто сказал: «Левсет, это твой долг», или «твоя судьба», или еще какую-нибудь высокопарную чушь в этом же роде, старик мог бы просто не поверить или же посчитать, что его заставили. И в конечном итоге они бы проиграли эту партию. Но Мелиус поступил намного тоньше и виртуознее, одним только мимолетным взглядом дав понять, что не обязывает никого и ни к чему, а верит в то, что убеленный сединами маг сам поймет простую истину — только на него и ни на кого больше возложена ответственность за судьбу Альянса. И, может быть, именно в том, чтобы, преодолев все сомнения, совершить невозможное, кроется высшее предназначение человека, прожившего достаточно долго, чтобы перестать бояться не только смерти, но и вообще чего бы то ни было.

«Сильный ход», — с удовлетворением отметил про себя Этан, уже не сомневаясь в том, что старик сделает все как надо.

И Левсет не обманул его ожиданий.

Призрак ли подтолкнул седовласого мага к этому непростому для него решению, или он сам осознал, что бывают моменты, когда юность не может прыгнуть выше собственной головы; как бы там ни было, он сделал выбор.

Быстрым шагом преодолев расстояние, отделяющее его от постамента, человек протянул руку и снял небольшую амфору с постамента, на котором она простояла чуть ли не со времен основания мира.

Левсет еще даже успел удивиться своим прежним сомнениям, потому что все оказалось так просто и обыденно, будто, зайдя в лавку торговца, он взял с полки понравившуюся вещь. А в следующее мгновение рядом со старцем оказался Этан. В руках молодой человек держал открытый футляр, в котором было углубление, в точности повторяющее форму амфоры.

— Здесь она будет в безопасности, — произнес он тоном, не допускающим возражения.

В другое время и в другом месте, возможно, мудрого старца могли насторожить и этот неизвестно откуда взявшийся футляр, и резкая смена интонаций спутника. Но сейчас Левсет все еще находился под впечатлением разговора со «светлым призраком» и от того, что он совершил, казалось бы, невозможное, взяв в свои руки святыню Хаоса.

— Здесь амфора будет в безопасности, — более настойчиво повторил Этан, видя, что старый маг до сих пор не пришел в себя.

— Да... Да... Конечно... — Левсет бережно положил артефакт в углубление.

С огромным трудом ему удалось оторвать руки от этой немыслимо древней вещи. И как только захлопнулась крышка футляра, очарование момента сразу исчезло.

Детская сказка стала реальностью, утратив не только весь смысл, но даже остатки былой непосредственности.

Крышка гроба опустилась на место, и все, что теперь осталось, — вбить прощальный гвоздь.

В самый последний миг взгляды человека и полубога встретились, и Левсет понял если не все, то очень многое: он, считавший себя могущественным белым королем на шахматной доске мироздания, оказался всего лишь разменной пешкой в руках безжалостного игрока.

Но было уже поздно.

Мелиус, неслышно подошедший сзади, совершил всего одно короткое выверенное движение рукой — и все кончилось.

Сказка, где добро побеждает зло, как и положено, завершилась торжеством и победой светлых сил, но после надписи «конец» безжалостная рука, обагренная кровью, написала еще и постскриптум: «Добро побеждает зло для того, чтобы проложить путь злу абсолютному».

* * *

Алт ждал до последнего, но даже божественному терпению рано или поздно приходит конец. Он надеялся, что его сын окажется достойным своих родителей, лордов Хаоса, однако ожидания оказались напрасными. Все, на что хватило Этана, — просто сбежать, посеяв среди людей слабые семена волнения и смуты, которые даже не смогли дать робких всходов, не говоря уже о чем-нибудь более серьезном.