– Неужели я просто видела сны о полете? – спросила я. – Я знаю, что на самом деле не летала по ночам. Люди не могут летать. У нас нет крыльев. Но что это значит? Это астральная проекция? Или это мой дух–каким–то образом слился с духом Александра, потому что теперь у меня внутри его сердце? И мой дух тоже слился с твоим, потому что я видела сны и о тебе? Или это просто мое воображение придумывает все это?

Я вспомнил книгу Софи Дункан – автора, с которым познакомилась на автограф–сессии, когда она разбила свою машину о замерзшее озеро и вышла из тела. Пока она была без сознания, она узнала о своей семье то, чего никогда бы не узнала иначе. Позже она также нашла на чердаке у отчима старую рукопись, которая, как оказалось, была написана ее настоящим отцом –человеком, о существовании которого она раньше и не подозревала.

Моя собственная ситуация была удивительно похожа...потому что даже если бы я услышала имя моего донора на операционном столе, это все еще не объясняло, как я могла знать, как он выглядит.

Были ли наши души как–то связаны? Или это просто какая–то экстрасенсорная способность?

Джесси выключил свет и крепко прижал меня к себе, пока не заснул. Однако мне было труднее заснуть, потому что все, о чем я могла думать – это жизнь, которую прожил мой донор, и все, что он оставил после себя. С тех пор как я увидела его лицо во сне, он стал для меня гораздо более реальным.

Глава 64

– Мы почти на месте, – сказала я, оглядываясь на Эллен в зеркало заднего вида. – Тогда мы пойдем на детскую площадку и устроим пикник.

Я улыбнулась ей и продолжила движение по Манчестеру. Я искала пожарную часть. Я провела некоторое интернет–расследование об Александре Фицджеральде и ничего не могла с собой поделать. Мне было любопытно. Я хотела посмотреть, где он жил и работал.

Я бы, конечно, оставила все как есть, потому что уже пыталась связаться с его семьей, а они не пытались встретиться со мной. Мне просто нужно было увидеть что–то из его жизни. Вот и все. Потом я вернулась бы домой и успокоилась.

***

Когда я остановилась на Мерримак–стрит, Эллен выглянула в окно.

– Посмотри на пожарную часть, – сказала я. – Видишь красные грузовики?

Она не стала ничего комментировать. Она была больше заинтересована в том, чтобы вертеть свою тканевую куклу, как гимнастку, поэтому я решила двигаться дальше. Я посмотрела в зеркало и снова выехала на улицу.

Через несколько минут я свернула на Нотр–Дам и медленно поехала в поисках дома Александра. Я нашла нужный номер и остановилась у обочины.

Это было большое белое трехэтажное здание, которое выглядело так, как будто его переделали в апартаменты. Я не была уверена, на каком уровне он жил, но это не имело значения. Достаточно было просто посмотреть на его окрестности и понять, что он шел по этим тротуарам.

Я хорошо подготовилась и знала, что через дорогу есть детская площадка, поэтому я заглушила машину, вышла и повесила сумку с обедом и сумку с подгузниками на плечо.

– Готова пойти поиграть? – спросила я, открывая заднюю дверь и высвобождая Эллен из сиденья.

Я перенесла ее через улицу и поставила на игровой площадке, где она заковыляла к красной горке.

Не сводя с нее глаз, я вытащила одеяло из сумки для подгузников и расстелила его на траве, затем пошла помочь ей подняться по ступенькам игрового комплекса. Она соскользнула с детской горки и закричала «еще!», когда побежала обратно к лестнице.

Мы были единственными людьми в парке, но тем не менее мы наслаждались собой. Это был прекрасный день, и я была благодарна – как всегда – за то, что была жива.

Через некоторое время мы сели на одеяло, и я открыла пакет с обедом. Эллен наслаждалась овсяными хлопьями и соком, а я откинулась на спинку стула и скрестила ноги, наблюдая, как она жует.