– Чего? – переспросил старший лейтенант.

– Да сидишь не то уставший, не то грустный…

– А, да что-то задумался.

– Бывает. Иноземцев-то заговорил?

– Как миленький. Очень обрадовался, что с него сняли подозрения в убийстве младшего Селиванова.

– Ну еще бы. На его месте любой бы обрадовался.

– Знаешь, что он мне рассказал? Что Аллу даже не подозревал.

– Вот совсем?

– Поначалу.

– И что же его заставило передумать?

– Найденное ружьишко.

– Интересно, кого же он до этого подозревал?

– Ну, когда старшего убили, думал на его братца – что тот с перепоя за нож схватился.

– Дай угадаю, а во втором случае грешил на его собутыльников.

– Не в бровь, а в глаз, Женя, – хлопнул в ладоши оперативник. – Именно так он сказал.

– Врет, поди.

– Знаешь, это уже не суть важно. У него уже собственная статья на шее висит.

– Интересно, сколько получит?

– Это смотря сколько ОБХСС эпизодов откопает. Мы его на продаже только одного прибора поймали, а сколько они с Селивановым их продали Живчику? Десять, двадцать? И это не считая металла, инструментов из метрологии и прочего. Но я тебе скажу одно: был бы жив главный инженер Селиванов, он получил бы гораздо больше, чем его заместитель.

– Как организатор.

– Совершенно верно. А там в некоторых случаях и самый суровый приговор может быть. Редко, но бывает.

– Да уж, в тюрьме Иноземцев за бабами не побегает, – усмехнулся лейтенант.

– Само собой. Как и Аллочка за мужиками. Кстати, она призналась во всем. И в организации обоих убийств, и в покушении на убийство младшего брата. Мне Валера сегодня рассказал.

– И то хорошо. Хотя, мне кажется, и без ее признания осудили бы.

– Ну да. Ее дружок ведь сдал Аллу со всеми потрохами. Может, даже и на суде от своих показаний не откажется.

– Не думаю, – покачал головой Вадим. – Он, наверно, на Аллу до конца жизни за это зол будет.

– Вот именно, что до конца жизни, – заметил напарник.

– Ну да. Три покойника, даже в случае полного признания, раскаяния и сотрудничества… Мало шансов получить небольшой срок.

– Даже с просьбой о помиловании?

– Даже с ней.

– Дурак, – вздохнул Шумов. – Ну ладно, тунеядствовал, пьянствовал, не работал да по сомнительным компаниям шлялся. Но нет, поддался уговорам этой дуры и за нож схватился, потом за ружье. И всю жизнь, считай, псу под хвост пустил.

– Да, здесь я с тобой целиком и полностью согласен. Но знаешь, Женя, учитывая образ жизни Димы, у него все шансы были рано или поздно на «кичу» загреметь. Не за это, так за какую-нибудь кражу, грабеж или поножовщину. Потому что он за ум не взялся. Я, кстати, с его матушкой побеседовал. Так вот, она очень надеялась, что армия исправит ее сына в лучшую сторону. Потому что он и до школы таким же был.

– Но армия его не исправила.

– Как гласит старая народная мудрость, горбатого могила исправит.

Женя хотел еще что-то добавить, но в дверь негромко постучали.

– Войдите! – отозвался Куликов.

В кабинет вошла худенькая невысокая женщина в блеклом поношенном платье. Это была Вера Дмитриевна Селиванова. Старший лейтенант ее раньше не видел, но его напарник, узнав посетительницу, сразу встал.