– Здравствуйте, Вера Дмитриевна, – сказал он. – Присаживайтесь.

– Здравствуйте, – кивнула женщина. Вадим тоже поздоровался.

– Это мать Аллы, – пояснил Шумов.

– Да, – вздохнула женщина. – Что с ней? Где она?

– А вы уже знаете? – спросил Куликов.

Она снова кивнула.

– Да. Приятельница Аллы из Ковылина тоже здесь учится, рассказала. Позвонила соседке моей, а она мне сообщила. Господи, – Селиванова задрожала, – неужели это правда?

Оперативники помолчали.

– Это правда, Вера Дмитриевна, – сказал старший лейтенант, так как Женя молчал, с сочувствием глядя на женщину. – Аллу обвиняют в организации убийства ее отца, вашего бывшего мужа, его брата, второй жены и в покушении на убийство сына Игоря Владимировича. Ваша дочь во всем призналась.

По лицу женщины покатились слезы.

– Господи, ну почему? – прошептала она. – Зачем Аллочка это сделала? Зачем?

Оперативник пожал плечами. Он мог ей ответить напрямую, как есть. Но эти слова сейчас прозвучали бы слишком жестоко.

– Не все так просто, Вера Дмитриевна, – мягко заметил старший лейтенант.

– Понимаете, – все же решил сказать напарник, – она очень серьезно поругалась с отцом. И он ей сказал такие слова, после которых Алла и решилась на преступление. Вы ведь, кажется, рассказывали моему коллеге, что у вашей дочери с вашим бывшим мужем случился конфликт.

– Да, – бесцветно ответила Селиванова и вытерла слезы. – Алла не рассказывала, из-за чего она поругалась с Игорем, хоть я и спрашивала. Но я даже и представить не могла, что до такого дойдет.

– Простите, Вера Дмитриевна, – вздохнул Вадим. – Но ваш бывший муж сам был виноват. Он, по сути, стравил между собой собственных детей.

– Что же он такого сказал Алле?

– Вы правда хотите это услышать?

– Вы меня уже ничем не напугаете, – покачала головой Вера Дмитриевна. – Расскажите. Пожалуйста.

– Ну хорошо.

И Куликов рассказал. С каждым его словом посетительница все ниже и ниже опускала голову. Когда старший лейтенант закончил говорить, она судорожно вздохнула.

– Боже мой, боже мой, – только и сказала она. – Я знаю, что Игорь был человеком жестким и прямолинейным. Но я не пойму, зачем он так сделал. Хотя чего говорить? Мы ведь когда разошлись и я уехала в Ковылин, он даже ни разу не поинтересовался, как и чем живет его ребенок. А ведь раньше он Аллочку любил и баловал. И на руках носил, и игрушки дарил, и потакал во всем. Но после развода как отрезало. Алименты хоть и платил, но как будто для Игоря больше не существовало ни меня, ни ее. Когда он уже потом приехал, помог девочке в институт поступить, я уж обрадовалась, что он все-таки что-то понял. Вспомнил, что у него есть дочь. А он, наверно, решил выставить себя барином-благодетелем. Или еще по какой-то причине. Но уж точно не от души и не от чистого сердца.

Оперативники молчали.

– Где сейчас Алла? – спросила женщина.

– В СИЗО, – ответил Шумов.

– Ее можно будет увидеть?

– Думаю, можно.

Когда Селиванова ушла, Женя заметил:

– Вот кого действительно жалко.

– И не говори, – согласился напарник. – Не повезло женщине. И муж бросил, и болячки навалились, и дочка не подарком оказалась.

– Вот только одна ли она такая?

– Боюсь, Женя, что нет.