Доктор расправил перед собой на столике послание и пробежал глазами строки, слегка посвистывая сквозь зубы. Вот что он прочитал:
«Окленд.
Уважаемый доктор Акрингтон.
Осмеливаюсь обратиться к Вам за советом по одному весьма любопытному делу, касающемуся моего пациента. Это не кто иной, как наша приезжая знаменитость, всем известный Джеффри Гонт. Вы, вероятно, знаете, что он прибыл в Австралию со своей шекспировской труппой незадолго до начала войны, остался там и продолжал играть спектакли, щедро передавая деньги со всех сборов в патриотический фонд. После окончательного расформирования труппы актер приехал в Новую Зеландию, где, о чем вам скорее всего неизвестно (я хорошо помню о Вашем отношении к радио), сделал в эфире несколько замечательных пропагандистских передач. Около четырех недель назад Гонт обратился ко мне за консультацией, пожаловавшись на бессонницу, острые боли в суставах, потерю аппетита и глубокую депрессию. Он спросил также о моем мнении насчет возможности приступить к активной службе. Актер хочет вернуться в Англию, но лишь в том случае, если сможет быть там полезным. Я поставил диагноз — ревматизм и расстройство нервной системы, предложил простенькую диету, после чего сказал, что не считаю его пригодным для какой-либо военной службы. Кажется, теперь у Гонта есть идея написать свою автобиографию. Подобные ему люди всегда занимаются этим. Я предположил, что он мог бы совместить литературные занятия с гидротерапией и отдыхом в полном покое. Появился вариант поездки в Роторуа, но Гонт никогда об этом месте не слышал. Кроме того, ему ужасно надоели охотники на львов и газетчики, а обстановка туристического отеля просто невыносима.
Вы, наверное, догадаетесь, к чему я клоню.
Мне известно, что Вы живете в Wai-ata-tapu, а курортом с его минеральными водами и подземными источниками управляет Ваша сестра или ее муж. Я слышал, насколько Вы заняты своими научными исследованиями, следовательно, полагаю, местечко вполне пригодно для спокойной работы. Не будете ли Вы так любезны сообщить, подойдет ли оно, на Ваш взгляд, моему пациенту, и смогут ли полковник и миссис Клейр принять у себя постояльца на полтора месяца или немногим больше? Я знаю, что Вы в настоящее время не занимаетесь практикой, поэтому моя последняя просьба будет самой огромной нескромностью. Не осмотрите ли Вы, как опытный профессионал, мистера Гонта? Он очень интересная личность и, смею надеяться, покажется Вам экстраординарным пациентом. Должен совершенно искренне добавить, я был бы очень горд направить знаменитого актера к столь выдающемуся медицинскому консультанту.
У Гонта есть секретарь и слуга, для которых, насколько я понимаю, тоже потребуется пристанище.
Простите, пожалуйста, за мое, я боюсь, чересчур подробное и скучное послание.
Искренне Ваш Йен Форстер».
Доктор Акрингтон дважды пробежал текст глазами, сложил письмо, убрал его в свой ежедневник, не переставая посвистывать сквозь зубы, набил трубку и закурил. После примерно пятиминутных раздумий он придвинул к себе чистый лист бумаги и начал заполнять его мелким нервным почерком.
«Дорогой Форстер, — писал он, — премного Вам благодарен за Ваше письмо. Оно требует честного ответа, и я даю его, чего бы это мне не стоило. Местечко Wai-ata-tapu, как Вы правильно заметили, является собственностью моей сестры и ее мужа, которые устроили здесь курорт с термическими и минеральными источниками. Во многих смыслах моих родственников можно назвать людьми недалекими, но они честные глупцы, а это уже достоинство, которое не всегда найдешь в большинстве других владельцев подобных мест отдыха и лечения. Wai-ata-tapu, по моему мнению, сильно запущено, однако, я думаю, Вам вряд ли удастся найти хотя бы одного человека, согласного со мной в данном вопросе. Клейр — военный, и очень жаль, что он оказался не в состоянии впитать в себя ни малейшей капли стремления к порядку и строгому контролю, которых можно было от него ожидать. |