Лаодония хихикнула.

Делилонис хотел сказать, что император должен помнить об инстинктах нагов. Ни один змеехвостый мужчина не бросит в беде женщину или ребёнка. Сама кровь потребует, чтобы он их защитил, и сводит с ума, если он не справился. Ни один наг не возьмёт в телохранители женщину. Это же вечное беспокойство за её жизнь и безопасность. Дел хотел сказать всё это, но сообразил, что император именно этого и добивался.

— Не думал, что его величество так жесток, — ошеломлённо хмыкнул Шаш. — Даже отец не посмел так издеваться.

— Ну император же не наг, — резонно заметил Вааш. — На кой ему этому поганцу сочувствовать? — он кивнул на вальяжно развалившегося Ссадаши. — На него взглянешь и засомневаешься, есть ли у него вообще хоть какие-то инстинкты.

Ссадаши раздражённо цыкнул. Увы, инстинкты у него имелись.

Осознав всю глубину подлости императора, наагалей даже растерялся, что с ним не происходило уже очень и очень давно. Ему — Ядовитому, Бесплотному, Неуязвимому Призраку княжества Шаашида̀ш — поставили в хранительницы женщину! Человеческую женщину! Из язвительных баек, что гуляли почти по всем наагатинским княжествам — кроме Квараза, где он бывал редко, — следовало, что Уста Наагашейдисы невозможно ранить, ибо он дух. Навредить наагалею рода Фасаш мог только один наг во всём мире — он сам! И спасти его от него самого не могли самые опытные телохранители семьи.

А тут человеческая девочка. Сколько ей там? Двадцать шесть? Двадцать восемь? Может, хотя бы тридцать есть?

Отказаться от дара «заботливого» императора… Ну он уже его как бы принял, нехорошо возвращать. В других обстоятельствах Ссадаши порадовался бы куда больше. Всё же такое знатное развлечение: расстроить планы императора и заставить разгневанную хранительницу сбежать. Но сейчас наагалей жаждал более опасных развлечений и хрупкая женщина рядом ему не нужна.

— А мне Дерри про неё рассказывала, — Лаодония радостно завертелась на хвосте мужа.

— Ты мне не говорила, — удивился Шаш.

— Да когда бы я успела? Тем более Дерри говорила, что это «какой-то наг». Я не сообразила, что она про дядю. Про него обычно говорят так, что сразу понятно, что про него.

— Да, Ссадаши, бабу на твои обычные развлечения не потаскаешь, — фальшиво посочувствовал Вааш. — Никакой радости, так и придётся вокруг неё хвост вить. Император пошёл даже дальше рода Фасаш!

— Ты серьёзно думаешь, что она его остановит? — лениво удивился наивности друга Делилонис, отмахиваясь от кошачьего хвоста.

— Нет, — ничуть не расстроился Вааш, — но ты бы видел его морду, когда она его заботливо под локоток выводила в парк. Глазища как тарелки, а рот распахнут так, что хоть птицам гнёзда вей!

Ссадаши раздражённо запустил в него подушкой, но друг с лёгкостью отбил её хвостом, и шёлковый снаряд, злорадно встопорщив кисти, рванул в обратную сторону. Ссадаши едва успел уклониться.

— Бассадешыс! — рявкнул не столь расторопный Делилонис, и возмущённо рыкнувшая кошка едва не куснула Ссадаши за хвост. — Шириша! Лежать!

— Да, лежи, Шириша, — Ссадаши нагло поддразнил всклоченную и сонную кошку кончиком хвоста, — а то моя хранительница с тебя шкуру спустит.

— Ссадаши! — Дел рыкнул не хуже зверя. — Шириша, гулять!

Кошка неохотно поднялась, шагнула к окну и выскользнула наружу одним слитным движением. Где-то внизу только кусты хрупнули, а затем раздался душераздирающий женский крик. Дел мгновенно подорвался и бросился к окну.

Не успел он закончить сдавленно ругаться, как дверь распахнулась и внутрь решительно, не слушая маячившего позади Шширара, вошла женщина. Наги воззрились на неё в молчаливом изумлении.