– Интересное решение планировки квартиры. Сама додумалась или кто подсказал?
– У всех соседей так сделано. Я тут ничего не придумывала. Просто вызвала мастеров, они все и сделали.
– Молодец, молодец! – рассеянно повторил директор.
Но Аю видела, что его мысли далеки от ее квартиры. И хвалит он ее только для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Послушай, Аю, – произнес Геннадий Карлович, когда наконец устроился в глубоком гостевом кресле, которое стояла у Аю, опять же, в гостевой зоне. – Ты ведь этого мужика не убивала, верно?
– Конечно!
– Вот и я так думаю. Зачем тебе его убивать?! Даже если он тебе и муж, так что с того?
– Не убивала я его, Геннадий Карлович.
Аю едва не плакала. И за что ей все это? Мало того что у нее такая личная драма, так теперь еще и на репутации вечное пятно. Если настоящий убийца не будет найден, то все в ресторане станут шушукаться за ее спиной. И это еще хорошо, если просто шушукаться! А то ведь могут и просто арестовать и посадить в тюрьму! Без вины виноватую!
– Нет, Аю, – твердо произнес Геннадий Карлович. – Этого я не могу допустить!
Аю изумленно на него уставилась. Она и не подозревала, насколько Геннадий Карлович был заинтересован в ее судьбе. Обычно-то директор свысока кивал певице в ответ на ее приветствие и проходил мимо. Вот и все их общение. С чего бы это ему так перемениться к ней?
– Пойми меня правильно, – поморщился Геннадий Карлович. – Нам эта шумиха вокруг твоего имени нужна еще меньше, чем тебе самой. Репутация нашего заведения и так пострадала. А если станет известно, что моя сотрудница свела счеты с собственным мужем у меня в ресторане, то это же просто скандал! Форменный скандал!
Вот оно что! В голове у Аю прояснилось. Выходит, Геннадий Карлович заботится не о ней, а о репутации своего ресторана. Что же, по крайней мере, это понятно. И все же в душе у Аю промелькнуло нечто похожее на сожаление. На нее лично директору плевать. Его заботит только судьба заведения. И всем прочим на нее тоже плевать. А ей сейчас так нужен близкий человек рядом. Вот если бы рядом с ней в этот тяжелый момент был хотя бы один человек, кто бы искренне ей сочувствовал, насколько было бы легче!
Но, увы, такой роскоши, как поддержка близкого человека, Аю не знала с пятнадцати лет. Именно с тех пор, как умер ее отец. И снова Аю почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Но она опять думала не про убийство и не про своего давно усопшего родителя. За что же ОН был с ней так жесток?
И Аю вспомнила их последний вечер вдвоем. О том, чтобы заговорить с ним по душам, не могло быть и речи. И Аю просто выгнала его. Выгнала, потому что не могла найти предлога, чтобы оставить.
– Аю! – прозвучал у нее над ухом голос директора. – Ты где, девочка?
– Я тут.
– У тебя было такое лицо, словно ты улетела за сотни километров, – недовольно пробурчал директор.
И Аю торопливо, словно ее поймали на чем-то недозволенном, возразила:
– Нет, я тут.
– Надеюсь, ты меня понимаешь?
– Я понимаю. Но Геннадий Карлович… Я не виновата!
– Верю! И мы должны это доказать!
– Мы? – снова изумилась Аю. – Мы? Доказать?
– Да, мы должны доказать, что ты ни в чем не виновата.
– Вообще-то, я тоже думала самой поискать убийцу своего мужа. Но я не представляю, с чего начать.
– А тебе и не нужно! – бодро заверил ее Геннадий Карлович. – Тебе и не надо представлять. Тебе поможет настоящий профессионал!
– Это кто же?
– Моя жена, – пророкотал рыжий бородач, хранивший до сих пор молчание. |