— Вашему Вайсу тоже ничего не светит, — не удержался его оппонент. — Сколько бы вы не старались. Мы тоже всей группой постараемся.

Такое просто не могло остаться незамеченным. Студенты возмущенно загалдели, встав явно на сторону куратора, который являлся хоть и не самым лучшим руководителем, но был им симпатичен намного больше, чем типы, которых они знали всего несколько дней. Инор Вайс в стороне остаться тоже никак не мог.

— Использование служебного положения в личных целях, — сказал он. — Я на вас жалобу по возвращении напишу.

Я несколько растерялась. Мне совсем не хотелось, чтобы из-за меня велись подобные дебаты, особенно людьми, которые совершенно не в курсе сложившейся ситуации.

— Иноры, вы не находите, что ваше поведение несколько некрасиво? — наконец сказала я. — Вы меня делите, как будто я не живой человек и не могу сама решать, что мне нужно.

По виду военного мага было понятно, что он так и думает, но мнением своим под моим пристальным взглядом подавился и только выдавил из себя:

— Извините, инорита Монблюте.

Я холодно кивнула своему надсмотрщику и ушла. Все это начинало давить на меня с каждым днем сильнее и сильнее. Похоже, что я сама загоняю себя в ловушку. Но пока что-либо изменить я не в силах, разве что при встрече с Эвальдом сказать ему… Все сказать! И я поняла, что страстно хочу этой встречи, хочу взглянуть ему в глаза и объяснить, что я обо всем этом думаю. Я не рабыня, и не его собственность, никто не может мне запрещать жить так, как этого хочу я. С такими мыслями я и легла спать.

Проснулась я посередине ночи от какого-то странного чувства. Я лежала и никак не могла понять, что же меня разбудило. Мои соседки мирно посапывали, вволю наболтавшись перед сном. Как я поняла, связывали их не только дружеские чувства, брат Эрики ухаживал за Софи, и хотя девушке он нравился, она считала парня слишком легкомысленным для серьезных отношений, а на несерьезные не была согласна сама. Эрике идея породниться с подругой пришлась по вкусу, и она пыталась на нее повлиять, брат-то, похоже, уже на все согласен.

Сон так и не хотел возвращаться. Я даже выбралась из спальника и села на него. Мысль пойти прогуляться была отброшена сразу, прогулки под конвоем — это совсем не то, что может успокоить. Вдруг полог палатки приподнялся, и внутрь полезло что-то огромное и черное. Я от неожиданности чуть не запустила шаровой молнией, как вдруг сердце ухнуло и забилось часто-часто. Эвальд, а это был он, целеустремленно дополз до меня и вздохнул, с каким-то счастливым умилением.

— Не сдержал инор Лангеберг слова, — вырвалось у меня.

Эвальд опять вздохнул, но тут же перекинулся в человека и шепотом сказал:

— Сдержал, он мне ни в какую говорить не хотел, даже когда выяснилось, что ты в опасности. Я же сам к тебе хотел. Но нет, только охрану отправили.

— Единственная моя опасность — ты, — несколько резко ответила я. — А твоя охрана, они, видимо, в тюрьмах до этого работали. Я как будто на привязи. И не верю я, что ваш маг промолчал. Что ты тогда тут делаешь?

— Я не знаю, как тебе объяснить. Мне так тебя не хватало. Я все время хотел понять, где ты, каждую свободную минуту пытался ощутить, но ничего не получалось. И вдруг, в один миг, как озарение какое-то нашло. Я думаю, ты сама меня позвала.

— Я? Да я видеть тебя не хочу, — сказала я.

Но не столь уверенно, как бы мне хотелось. Как ни крути, а я действительно перед сном о нем думала и страстно желала увидеть. Но увидеть, чтобы высказать свое возмущение, которое у меня сейчас просто в горле застревало.