Он едва заметно сжал пальцы вокруг ее запястий. Потом вздохнул.

– Нет. Я не забыл об Аделине.

Уинн заставила себя продолжать, хотя в душе ее поднялась необъяснимая, еще более сильная боль.

– Скоро объявят… о вашей свадьбе. Она будет прелестной невестой, хотя и не очень счастливой.

– Что ты имеешь в виду?

Зависть – вот что заставило ее так говорить; зависть и боль. Это было настолько очевидно, что Уинн даже не попыталась притвориться.

– Я имею в виду, что именно она просила тебя привезти белладонну – ядовитый паслен. Именно она стреляет своими красивыми выразительными глазками во все стороны, кроме твоей. Даже Дрюс не был лишен ее внимания. – Она мрачно улыбнулась, натолкнувшись на его молчание. – Правильно ли я поняла, что тебе неприятно ее непостоянство?

– Понимай, как хочешь, – прорычал Клив. – Мой брак с Аделиной необходим, если я оставлю тебя здесь. Земли, которые дают за ней в приданое, объединенные с теми, что обещал мне лорд Уильям в качестве награды…

– Не желаю этого слышать! – Уинн вскочила и попыталась обойти Клива.

Но он не выпустил ее рук, а когда выпрямился, то не дал ей пройти.

– Уинн, выслушай меня. Постарайся разумно отнестись к этому.

– Нет! Нет, я не хочу быть разумной. Не хочу, если при этом я должна терпеть унижение. Потерять чувство собственного достоинства. Я женщина, Клив, а не какая-нибудь вещь. Все вы, англичане, одинаковы. Вы считаете, что женщиной можно владеть, использовать и держать у себя для удовлетворения минутных прихотей. Но я не какая-нибудь жеманная простушка… англичанка. И я никогда… – Голос ее осекся, и вместо слов Уинн всхлипнула. – Нет, никогда, – договорила она дрожащим голосом.

Тут на нее нашло внезапное прозрение – возможно, это было одно из ее видений. Уинн поняла, что она хотела получить от Клива. Ей хотелось видеть его собственным мужем, жить с ним вместе в ее лесу и родить от него детей. Ей хотелось лечь с ним рядом и почувствовать, как он вновь наполняет ее теплотой и силой, давая начало новой жизни. Из него вышел бы хороший отец, он превосходный любовник. Он мог бы стать очень хорошим мужем, если бы захотел.

При этой мысли ее враждебность, и потребность ранить его улетучились. Если бы она могла, она бы залечила их раны одной силой своей любви.

«О, Клив, – молчаливый крик шел из самой глубины души, – почему все не вышло по-другому?»

Словно услышав этот крик, он притянул ее к себе.

– Скажи, что останешься, – простонал он.

Его руки блуждали по ее спине, словно он хотел запомнить каждое ребро, каждый мускул, каждый изгиб. Он обхватил ее ягодицы и крепко прижался к ней, доказывая силу своего желания. Его язык глубоко проник ей в рот и, не получив отпора, страстно ласкал ее, словно пытался узнать все ее секреты.

Уинн приняла этот чувственный натиск, и ей захотелось большего. Но даже среди этой агонии желания она понимала, что есть одна тайна, которую он ни за что не должен узнать. Хотя она уступила чувственному восторгу их близости, какую-то частицу она хранила в себе. Если ей сейчас тяжело покинуть Клива, то насколько тяжелее это было бы, узнай он о ее тайной мечте быть с ним рядом! Любить его. Выйти за него замуж.

Но Уинн хорошо понимала, что это никогда не произойдет. Он не может быть ей мужем. А она никогда не согласится быть для него просто любовницей.

Она прильнула к нему и погрузила пальцы в его теплые волосы, когда он отпрянул от нее. Они оба задохнулись. Она сама была огорошена натиском собственных чувств и, не думая, что делает, начала целовать его шею.