– Зачем?

– Извини, – смутился Махеш.

Ему не нужно было делать этого, наверное. Что то изменилось вокруг после поцелуя. Или они изменились?

– Ты сердишься?

– Немного, – призналась после паузы Мина.

– Прости.

– За что?

Улица, по которой они шли сейчас, казалось Махешу знакомой.

– Где мы идем? – спросил он.

– Подходим к дому, в котором я живу.

Он сам испортил этот вечер.

– Ты обиделась все таки.

– Ничуть.

– Ну тогда погуляем еще?

– Уже поздно.

У знакомых ворот они остановились.

– Прощай, – сказала Мина.

– Нет!

– Что – нет?

– Не хочу слышать слово «прощай». Уж лучше – «до завтра».

– А что завтра?

– Я приду к тебе.

Девушка запросто могла сказать «нет». Это был бы приговор, но Махеш готов был подчиниться.

– Хорошо, – сказала Мина.

– Правда?! Я приду? Ты не сердишься?

– Нисколько.

Он был прощен.

ИСЧЕЗНУВШИЙ СЫН

Старый Руп Чанд гордился своим сыном. Его Махеш, его гордость, учился в университете, – не многие соседи с их улицы могли этим похвастаться. И профессия будет престижная – юрист. Адвокатом ли сын станет или судьей, все равно будет уважаемым человеком. Сам Руп Чанд тоже был уважаемым. Он держал лавку на одной из центральных улиц и слыл человеком рассудительным и благочестивым, но, кроме этих прекрасных качеств, он имел еще одно, немаловажное – прозорливость, и эта прозорливость подсказывала ему, что уважение к торговцу – это не совсем то же самое, что уважение к судье. Времена менялись – менялись и герои. Старик видел, как совсем молодые люди, получившие университетское образование, в несколько лет добивались того, до чего ему самому пришлось идти полжизни. Он преодолевал препятствия, падал, снова поднимался, чтобы сделать еще несколько шагов к благополучию, а рядом с ним совсем молодые люди шли, казалось, без помех.

Руп Чанд был мудр и понял, что жизнь, которой он жил, уходит, его Махешу нужно идти другим путем, и этим другим путем стал университет.

Дела в лавке шли неплохо, все было как всегда, день сменяла ночь, а ночь сменял день, но старика все происходящее, кажется, уже не интересовало. Торговля отошла на задний план, все заслонили успехи сына.

Махеш преодолевал курс за курсом, и сознание того, что его сын – парень с головой, переполняло сердце отца гордостью. Тем более что и люди отмечали серьезность и усердие юноши, а недавно даже сам Рай Сахеб, остановив на улице Руп Чанда, поинтересовался, как идут дела у сына.

Рай Сахеб был человеком в городе известным. Известность его, как у всякого уважаемого человека, проистекала от его богатства. Никто не знал, сколько у него денег, но никто не сомневался, что нет в городе человека более богатого, чем он. Когда люди покупали в магазине сладости, то почти наверняка можно было сказать, что сладости эти произведены на фабрике, принадлежащей Рай Сахебу. И магазин, в котором эти сладости продавались, тоже был его собственностью. Ему же принадлежали и машины, развозившие товар по магазинам, и много что еще в этом городе принадлежало Рай Сахебу. Вот почему его внимание к Махешу старый Руп Чанд расценил как добрый знак.

Узнав, что Махеш заканчивает учебу и вот вот должен вернуться в отчий дом, Рай Сахеб кивнул удовлетворенно и сказал:

– Что ж, его ждет хорошее будущее. Ваш сын умен и образован, уважаемый Руп Чанд. И я был бы рад познакомиться с ним поближе.

Старик поблагодарил Рай Сахеба за добрые слова, с трудом скрыв свое удивление вниманием столь уважаемого человека к своему сыну, и только по возвращении домой ему открылась подоплека происходящего.