— О… да они тут, значит, могут все-таки говорить по-английски!..

— Ну… как же иначе, мадам. Я ведь и есть англичанин, — ответил сотрудник БЕА. — Однако большинство людей здесь знает английский хоть немного, так что вы не пропадете. Вижу, вы намерены вернуться в Лондон вечерним одиннадцатичасовым рейсом; куда вы хотели бы направиться сейчас?

Миссис Харрис поколебалась мгновение, не будучи уверенной в том, насколько она может быть откровенна с незнакомцев, и твердо ответила:

— Я только хочу взять такси, — если вы не против, конечно. У меня есть десять фунтов.

— Прекрасно, — кивнул человек БЕА, — но вам лучше обменять часть ваших денег на французскую валюту. Один фунт приблизительно равен тысяче франков.

В окошечке «Bureau de change» несколько солидных зеленых фунтовых банкнот превратились в тонкие, непрочные, мятые, потертые и грязные, даже надорванные синие бумажки с цифрами «1000» и горсточку каких-то скользких, точно засаленных, алюминиевых монет самого несерьезного вида, номиналом в сто франков.

Вид этих, с позволения сказать, денег привел миссис Харрис в справедливое негодование.

— Это, по-вашему, деньги? Монеты-то, гляньте, один в один как фальшивые!

Человек БЕА улыбнулся.

— В каком-то смысле они действительно не вполне настоящие, но выпускать их может только правительство, и французы ещё не сообразили, что к чему. Так что эти деньги пока сходят за настоящие. — Он провел её сквозь толпу, помог подняться по пандусу и усадил в такси.

— Итак, куда вам ехать? Я переведу ему.

Миссис Харрис уселась, гордо выпрямив худую от долгой и нелёгкой работы спину: розовый цветок на шляпке указывал строго на север, на лице — спокойствие, достойное герцогини; только бегающие глазки выдают волнение.

— Скажите ему везти в магазин одежды Кристиана Диора, — велела она. Сотрудник авиакомпании уставился на нее, не в силах поверить своим ушам.

— Прошу прощения, мадам?..

— Вы же слышали — одёжный магазин Диора!

Да, представитель БЕА её прекрасно слышал, однако его мозг, привыкший справляться с любыми осложнениями и диковинными проблемами, никак не мог уловить связь между лондонской уборщицей — бойцом огромной армии, каждое утро выходящей на сражение за чистоту, вымывающей грязь большого города из каждого дома и каждой конторы — и самым изысканным, самым дорогим центром моды в мире. Поэтому он все ещё медлил.

— Ну ладно, давайте-ка, переводите, — нетерпеливо скомандовала миссис Харрис. — Что тут такого? Или леди уже и не может поехать в Париж за платьем, а?

Потрясённый до глубины души сотрудник БЕА по-французски обратился к шоферу:

— Отвезёте мадам в Дом Кристиана Диора на Авеню Монтань. И предупреждаю — обсчитайте её хоть на су, и больше вам в такси не работать — я прослежу за этим лично.

Когда такси с миссис Харрис на заднем сиденьи отъехало от аэровокзала, сотрудник БЕА, покачивая головой, отправился на своё место в зоне прибытия. Он чувствовал, что теперь он действительно видел на свете всё.

А миссис Харрис с колотящимся от радостного волнения сердцем катила в такси по улицам Парижа и, мысленно возвращаясь в Лондон, думала о том, сумеет ли миссис Баттерфилд справиться со всеми клиентами.

___________________________________

(1) Пол Гэллико (1897–1976) — американский писатель, романист («Дженни», «Томасина», повестей о миссис Харрис и др.)

(2) Диор, Кристиан (Dior, Christian), 1905–1957, французский кутюрье, чей дизайн «Нового Взгляда» совершил революцию в женской моде и вернул Парижу славу мирового центра моды.